Правовой анализ протестных акций

Как правоведы оценивают прошедшие протестные акции, связанные с арестом Алексея Навального*? Что рекомендуется помнить горожанам, которые проводят выходные в центре Петербурга? И как «буква закона» соотносится с правоприменительной практикой? Об этом – президент фонда «Республика», соавтор Конституции РФ Сергей Цыпляев и председатель комиссии по правам человека Адвокатской палаты Петербурга Александр Мелешко.

О КОНСТИТУЦИОННЫХ ПРАВАХ И СВОБОДАХ ЧЕЛОВЕКА

Сергей Цыпляев: Что такое власть? Власть – это самодержец, а граждане должны слепо подчиняться, следовать указанием и служить материалом для великих идей и строек? Либо власть – это слуга, есть граждане, есть общество, и власть обеспечивает потребности этого общества? От этого зависит, как мы будем смотреть на все происходящее, в том числе и на законодательную базу. В Конституции дан довольно ясный ответ:

Права и свободы человека и гражданина являются основным содержанием и смыслом деятельности органов власти, и обеспечиваются правосудием. Конституция формулирует такую позицию, как право граждан свободно, мирно и без оружия собираться, заявлять свои требования в виде пикетов, митингов.

Правда, есть и особая статья, которую многие забывают. Она говорит о том, что

права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены только федеральным законом в целях обеспечения прав других граждан, обеспечения здоровья, нравственности, государственной безопасности и так далее.

Конституция и отцы-основатели предполагали, что парламент не будет злонамеренным, он будет разумным и будет принимать разумные, минимально необходимые ограничения.

Александр Мелешко: Хотел бы сказать, что юриспруденция – дама ветреная. Поэтому обосновать позицию законности-незаконности произошедших митингов мы можем с обеих сторон. Если мы встанем на конституционно-правовые позиции, мы, конечно, можем сказать, что 31-я статья гарантирует нам право на свободу собраний. Но власти придерживаются другой точки зрения. Закон – это, прежде всего, как говорил Ленин, инструмент в руках господствующего класса. Да, может быть, это непопулярная трактовка, но когда отношения между личностью и государством обостряются, именно так наше государство…

Сергей Цыпляев: … это воля правящего класса, возведенная в закон, утверждали марксисты.

Александр Мелешко: Именно так. Любой митинг законный, по умолчанию это законно, это конституционное право.

Есть некоторые ограничения. Какие ограничения здесь были не соблюдены, с точки зрения властей? Не было уведомления. Для чего подаются уведомления – чтобы власти смогли подготовить соответствующее место, провести мероприятия, чтобы не нарушать права других.

Сергей Цыпляев: Либо предложить альтернативные места.

Александр Мелешко: Альтернативы. У нас в законе Санкт-Петербурга прямо написано: нельзя на Дворцовой площади собираться, нельзя на Исаакиевской площади, Сенатской площади собираться и так далее. Это нельзя, якобы.

Сергей Цыпляев: У нас все-таки

законодательство в соответствии с мировыми традициями носит уведомительный характер. А не разрешительный. Потому что многие начинают трактовать: если власть не разрешила – нельзя. Нет, мы уведомляем, а уже задача власти обеспечить наше право, могут быть вопросы по месту, по характеру, но стандартные ситуации – это право наше базисное, а дальше уже детали организации.

О ТОМ, ЧТО ЖДЕТ МИТИНГУЮЩИХ ПО ЗАКОНУ

Александр Мелешко: Но если смотреть на текст петербургского закона, на Невском, на Сенатской площади нельзя никогда. Просто запрещено. Конституционно это, не конституционно это, наверное, очень большой вопрос, у меня большие сомнения, что это вообще конституционный запрет. Но, тем не менее. Что ждет наших граждан? В основном оформляли граждан по статье 8.6.1 петербургского закона об административных правонарушениях, это подразумевало штраф до 4 тыс. В общем-то, это неплохо по сравнению с тем, что могло бы быть в целом. Потому что штраф не предполагает возможности административного задержания, это значит, что ночь вы проведете дома, если действие будет квалифицировано по статье 8.6.1. Это несоблюдение режима повышенной готовности. Мы должны понимать, что могут быть и другие квалификации, например, статья 20.2 КоАП, и там тоже есть санкции. Например, часть 6.1 этой статьи предусматривает, что может быть ответственность, если вы создали помехи для движения транспорта. Естественно, люди выходят на митинги, на шествия – как у нас было, троллейбусы не могут проехать, трамваи не могут проехать. И вполне возможно, что если власть почувствует, что нужно усилить этот нажим, она будет уже применять не статью 8.6.1, а более жесткую санкцию КоАП, которая предполагает возможность ареста до 15 суток. А это значит, что можно уже держать человека в отделении полиции.

Сергей Цыпляев: Мы не сказали слово «коронавирус», которое сейчас является почти паролем. Отзыв – «дополнительные ограничения прав и свобод». Здесь начинается разговор: слушайте, у нас эпидемия и ничего нельзя, выходить нельзя, пикеты нельзя, демонстрации нельзя. Мы помним, как все начиналось. Март: количество заболевших в сутки 200 человек. Напуганные китайскими мерами, информационными ужасами, мы вводим тотальный карантин, перекрываем экономику и понимаем, что дальше мы просто умрем в силу тех мер, которые приняты. Сейчас у нас заболевает в сутки 20-30 тыс. человек, и мы уже не вводим полный карантин, мы понимаем, что надо научиться жить в новых условиях. Я так понимаю, что сейчас мы должны к этому же вопросу подойти и в политической сфере. Можно сказать: все запретить. Но это тоже нереально. Мы должны понять, какие меры предосторожности необходимо потребовать и так далее, но политический механизм все равно придется запускать, потому что жизнь не остановишь. Еще один момент –

всегда есть большая дилемма. Она называется: либо свобода, либо безопасность. Эти вещи противоречат друг другу.

Когда говорят, что власть опасается конкретно Навального, конкретно людей, я с этим не соглашаюсь, поскольку дело не в страхах, а в философии, взгляде на мир. Если посмотрим на то, как мы привычно видим общество, это характерно для людей старшего поколения, особенно выходцев из спецслужб – что народ одобряет и поддерживает, любые инакомыслящие либо маргинализованы, либо профилактированы, либо сидят в местах отдаленных, либо в психбольнице. Помним, ловили людей, которые читали Солженицына. Это была страшная угроза Советскому Союзу, только он рухнул не от этого, а от экономических проблем.

И поэтому любое проявление недовольств, несогласий, оппозиционной деятельности воспринимается как нарушение устоев, и вся машина начинает включаться.

Поэтому я пока, к сожалению, ожидаю, что движение будет в сторону ужесточения мер. Понимание, что где-то надо начинать открывать обсуждение, искать какие-то возможности диалога – не наступило. Власть уверена, что надо додавить.

Александр Мелешко: Тем более, пример в Белоруссии хороший получился.

Сергей Цыпляев: Ничего хорошего, там ничего не додавили. Второе: у нас есть собственные известные истории, начиная с 1917 года, когда все тоже пытались давить и не пущать – чем закончилось? Понимание и общие культурные изменения людей у власти происходят медленно.

Если вы не даете возможности участвовать в политическом процессе умеренным, которые готовы ходить на парламентские выборы, создавать партии – вы все замонолитили, сказали, нет, ребята, мы тут все сами, вы отойдите – тогда начинает говорить улица. И улица всегда выдвигает наиболее радикальных лидеров разрушения.

Александр Мелешко: Вы имеете в виду, что власть сама ответственна за то, что пришел Навальный?

Сергей Цыпляев: В некотором смысле, да.

Если вы расчистили поляну, ликвидировав всех умеренных, то остались одни радикалы. И туда начинает концентрироваться все недовольство, и, главное, кроме уличного варианта, вы не оставили других возможностей.

У вас это сбор подписей в промышленных масштабах, у вас невозможность зарегистрировать партии, у вас муниципальный фильтр на выборах губернаторов, у вас ликвидация выборов мэров. И последнее, я бы сказал здесь,

если бы власть была достаточно мудра и стратегична, то в тот момент, когда Навальный, прямо скажем, участвовал в процессе совместно с властями, это называется выборы московского мэра – совершенно неслучайно открыли заслонку, где его зарегистрировали, такой добрый человек Собянин, дали возможность вести всю агитацию, как некий противовес Собянину в тот момент – после этого нужно было сделать человека губернатором какого-нибудь региона, и больше бы мы о нем никогда ничего не услышали.

Александр Мелешко: Вы думаете, ему бы хватило?

Сергей Цыпляев: Всем хватает, потому что из этой должности никто не всплывает, она в состоянии утопить любого.

Александр Мелешко: Сергей Алексеевич, я думаю, вопрос не столько в ментальности нашей власти, потому что если мы послушаем, что говорит президент, он говорит очень правильные вещи – нужно реализовывать право граждан высказаться, вместе с тем не нужно ограничивать право других. Вы сказали сегодня то же самое. Они где-то на рациональном уровне прекрасно понимают, как должна работать Конституция.

Сергей Цыпляев: Это вопрос такой: вы как смешиваете, 10% алкоголя и 90% воды, или 90% алкоголя и 10% воды?

Александр Мелешко: Проблема в том, что пиво с водкой смешивать нельзя, а они смешали. Получилось, что на словах мы видим одно, а с другой стороны, мы видим все более и более жесткие законы. Нам недавно подбросили ст. 267 прим, которая говорит о том, что если умышленно осуществляются помехи транспорту и так далее в ходе таких беспорядков, можно уже налететь на уголовную ответственность. И мы видели примеры в Санкт-Петербурге, когда возбуждено дело в отношении неустановленных лиц, и в других субъектах. И получается диссонанс между словами и желанием. Я не думаю, что это сводится к некой ментальности, все прекрасно понимают, как надо.

Сергей Цыпляев: Нет, нам кажется, что все думают как мы, а потом выясняется, что все думают по-разному, и очень многие считают, что «как это можно вообще, вы начинаете критиковать власть, вы ее подрываете, вы вообще иностранный агент, вы льете воду на чужую мельницу». Как всегда у нас и было в советское время. Это было так и в российское время, это реальная ментальная традиция. А тут говорят: слушайте, ребята, оппозицию нужно допускать, это, оказывается, полезно, это санитары леса, они начинают вытаскивать у ваших подчиненных коррупционные штучки, о которых вы никогда не узнаете. И грамотная и умная власть скажет: так, это полезная штука, давайте, вы же контролируете, помогайте мне держать под контролем моих подчиненных. Но это другое восприятие. А здесь честь мундира – все, честь мундира, своих не сдаем.

Александр Мелешко: Главное – чтобы не было такого, когда своим – все, а врагам – закон.

Сергей Цыпляев: Да, принцип генерала Франко, Испания.

Александр Мелешко: Потому что когда начинаются эти двойные стандарты, люди это очень тонко чувствуют. Люди, особенно в России, не любят вранья.

Сергей Цыпляев: Людей остро задевает несправедливость.

Александр Мелешко: Причем, самое интересное – в нашей правовой базе имеются все необходимые инструменты для того, чтобы власть достаточно умеренно относилась к этим даже несанкционированным, скажу так, несогласованным выходам на улицы. Потому что

с правовой точки зрения сам по себе выход на улицу, даже если он не согласован – это не нарушение, у нас в КоАП только за это ответственности нет.

Но если обычный гражданин пришел на такое мероприятие, и вдруг прозвучало какое-то требование от сотрудника полиции – хорошо, чтобы оно было законным – и он вдруг в ходе участия в мероприятии это требование не выполнил, с правовой точки зрения возникает набор фактов, который позволяет сказать, что участник публичного мероприятия не выполняет свои обязанности как участника, и можно привлекать его к ответственности. Если бы этого требования не было, то человек бы спокойно прошел, и все бы для него закончилось хорошо дома, а не в отделении полиции. И я опасаюсь того, что вместо штрафов уже пойдут и административные аресты, причем для обычных граждан.

Сергей Цыпляев: Сама процедура изоляции, которая была, такой жуткий адаптационный стресс – делают людей очень остро, нервически реагирующими. Соединенные Штаты мы посмотрели – был тоже карантин, дальше смерть человека под действием полицейских, в результате всю Америку тряхануло. Я думаю, что в обычной обстановке таких действий, наверное, не было бы. Здесь гигантская энергия недовольства, которая выплескивается. Опять же, история: тихий, танцующий, веселящийся, разговаривающий мирно Майдан в Киеве, который выступал против решения не идти на ассоциацию с ЕС. Показывали в интернете какое-то небольшое количество людей. Когда на Майдане оставалось человек 300, и он потихонечку рассасывался, принимается решение разнести остатки так, чтобы мало не показалось. Пришел спецназ, «Беркут», оттуда всех студентов повышвыривали, они бежали по Андреевскому спуску, прятались в церквях. Это все показывается по телевизору, общая реакция граждан – «бьют наших детей», это очень тонкая вещь. Назавтра там уже стояли тысячи людей, и дальше этот котел, этот реактор остановить не смогли. Это решение – необдуманное, жесткое, кажется, мы им сейчас всем покажем – и показали. Дальше уже развитие пошло в неуправляемом режиме, уже ничего не смогли остановить.

Александр Мелешко: Сергей Алексеевич, но мы здесь параллели можем проследить и с петербургским событием, потому что мы знаем, что жесткости этих событий добавилось к вечеру. Если сначала органы действовали достаточно умеренно, то потом у Гостиного двора они брали даже людей, которые проходят мимо. Есть интересное видео в социальных сетях, когда к какой-то женщине подходит сотрудник полиции, говорит «пройдемте», она плачет, бросается на грудь своему молодому человеку, и вдруг появляется некий герой, который говорит: «Тебе нужно палку срубить? Давай я пойду». И он идет вместо нее, и сотрудник полиции совершенно спокойно его заводит в автозак под овации толпы. Этот момент симптоматичен: значит, была установка некая на то, чтобы были задержания к вечеру. Для чего она? Чтобы показать что?

Сергей Цыпляев: Это проблема любых централизованных систем, в которых голова начальника повернута только наверх. Потому что его судьба зависит от вышестоящего начальника. У него нет понимания, что он зависит от избирателей. Для чего и нужны механизмы выборности, местного самоуправления, регионального политического уровня, центрального уровня. Потому что вы всегда думаете, как реагируют граждане.

Если ваша судьба зависит от начальника сверху – вам главное, чтобы он был вами доволен. И чаще всего, если вы проявите, как, опять же, в нашей культуре ненужный либерализм – вдруг что произойдет, вы будете наказаны. Если вы перегнете палку с точки зрения жесткости, вас пожурят.

Простой выбор – как вы будете действовать? Вторая проблема, наверное, очень серьезная, которая меня беспокоит гораздо больше: казалось бы, страна, нас почти 150 млн., у нас есть принципиальнейшие задачи. Как мы можем запустить экономический мотор на полные обороты, как нам сохранять конкурентоспособность, как нам конкурировать в мире, как обеспечить выживание всех нас в условиях разворачивающегося мирового экономического кризиса? Ничего нас не волнует, мы вообще не обсуждаем будущее, да мы его и не умеем обсуждать, мы лучше по прошлому подискутируем. И вся политическая повестка сошлась к тому, как нам уконтрапупить Навального.

Фактически собственными вот этими действиями, фокусированием повестки на этом, власть накачивает соответствующего лидера, а потом изумляется, а что это оно так получилось.

О ПРАВИЛАХ ПОВЕДЕНИЯ НА МИТИНГЕ И ПОСЛЕ НЕГО…

Александр Мелешко: Многие часто попадают в такие ситуации, когда для себя решают, выходить – не выходить, но если уважаемые радиослушатели в такой ситуации оказались, нужно помнить несколько моментов.

1. Дискутируется: нужно с собой брать паспорт или нет. Некоторые говорят, паспорт можно потерять, лучше возьмите заверенную копию. Но здесь есть нюанс: если ваша личность не установлена по документам, вас могут задержать на 48 часов. Поэтому при наличии паспорта и отсутствии обвинений по статьям, грозящих административным арестом, вы оттуда выйдете при наличии паспорта.
2. Второй момент: я с трудом понимаю тех, кто берет на себя детей, потому что у нас и власть, и протестующие одновременно пытаются прикрыться детьми. Власти говорят, что здесь вовлекаются несовершеннолетние, поэтому всех надо привлечь к ответственности за ненадлежащее выполнение родительских обязанностей – а у нас теперь есть статья уголовная за вовлечение несовершеннолетних вот в эти несогласованные митинги. С другой стороны, я с трудом понимаю, почему берут совсем маленьких детей на эти митинги, потому что это им грозит опасностью. Мы знаем, что несколько несовершеннолетних у нас оказалось в итоге в период этих событий, и к ним должны были прибыть матери, чтобы их оттуда забрать. Их, кстати, тоже на 48 часов нельзя задерживать. Лучше, конечно, детей туда не вовлекать.

Если все-таки вас задержали – не надо оказывать какого-то сопротивления, боже упаси, боже упаси повторения тех событий, когда были драки, мы все эти видео видели. Спокойно проследовали, сообщили своим родственникам.

3. По закону «О полиции», когда вас доставляют в отдел, вы имеете право на телефонный звонок, чтобы проинформировать своих родственников, где вы находитесь. Дальше будет процедура составления протокола об административном правонарушении.
4. Если у вас есть адвокат, его лучше пригласить, адвоката должны допустить. На практике часто не допускают, но адвокаты, по крайней мере, у нас в Санкт-Петербурге, активные, через час-полтора-два обычно все-таки проходят.
5. Поэтому если вам до прибытия вашего адвоката предлагают подписать протокол, вы 10 раз подумайте, может быть, лучше написать: «Нуждаюсь в защитнике, пока от дачи показаний отказываюсь». Обычно граждане для себя потом выбирают варианты поведения. Некоторые говорят: «Мы участвовали в мирной акции», некоторые говорят: «Мы просто проходили мимо». Если митингующий чувствует необходимость добиться правды с прицелом на ЕСПЧ, обычно они пишут, «мы участвовали в мирных митингах» с тем, чтобы потом этот штраф оспорить в суде и дойти до Европейского суда по правам человека, который бы сказал, что ограничения, наложенные на такого человека, непропорциональны и не необходимы в демократическом обществе, то есть без них можно было бы обойтись.
6. Естественно, нельзя брать с собой на митинги оружие, колющие, режущие и воспламеняющиеся предметы – это будет расценено как нарушение правил проведения публичного мероприятия и может повлечь более тяжелые последствия.
7. Обычно нельзя носить маски, но с учетом пандемии совершенно спокойно к этому всему относятся.
8. Предлагают дактилоскопировать, по закону о дактилоскопии в Российской Федерации это необязательно для лиц, которые обвиняются в совершении административных правонарушений. Здесь можно отказаться от дактилоскопирования.

Сергей Цыпляев: Я совершенно соглашусь, что надо, конечно, максимально возможно соблюдать все имеющиеся правила, какими бы они жесткими и неприятными ни казались, потому что сохранение гражданского мира – это отдельная, серьезная задача.

Александр Мелешко: Еще хотел бы коснуться новой тенденции, когда у нас преподавателей, учителей в школах, в вузах ориентируют на то, что если поступила информация об участии несовершеннолетнего или уже совершеннолетнего студента, нужно их отчислять. Это я просто не понимаю. Вы как декан, Сергей Алексеевич, можете эту ситуацию прокомментировать? Почему такие разнарядки спускаются?

ПАМЯТКА ДЛЯ ПРЕПОДАВАТЕЛЕЙ…

Сергей Цыпляев: Я бывший декан. Могу сказать, что, конечно, были периодические обращения следственных органов, которые говорили: «У нас такой-то человек проходит по такому-то нашему делу, ну-ка быстро разберитесь с преподавателями, проведите собрание, этого отчислите».

1. Я обычно отвечал, что нам хотелось бы дождаться решения суда и понимать, виновен человек или нет.
2. Второй момент – у нас есть контракт, и в соответствии с контрактом у нас есть основания для отчисления, поэтому, как только будет решение судебных органов, мы примем все необходимые решения. Естественно, какие-то собрания проводили, обсуждали, в чем проблема.

Опять история оттуда же – это наша общая культура и самосознание. Вы уважаете себя? В том числе

интеллигентная элита, которая любит очень горделиво иногда занимать позы, но реально оказывается очень часто довольно сервильной. И при первом же щелчке кнута тут же все встают в позу «ку» и делают все, что им прикажут.

Да, мы помним времена даже царские, когда профессора московского университета все коллективно подали в отставку именно по той самой причине, что студентов начали отчислять за участие в акциях. Поэтому здесь надо смотреть, были ли реально действия со стороны студентов предприняты неправомерные, суд принял решение и так далее, и тогда смотрите. Нам надо как-то всем начинать думать иначе, строить по-другому жизнь, понимать, что могут быть разные мнения, и что разнообразие обеспечивает развитие.

* — включен в реестр лиц или организаций, в отношении которых имеются сведения об их причастности к экстремистской деятельности или терроризму.