Вячеслав Заренков: О пользе афоризмов, важности профсоюзов и благотворительности

Максим Морозов: Здравствуйте, Вячеслав Адамович, рад вас видеть! У нас сегодня видеомост.

Вячеслав Заренков: Добрый день, Максим!

Максим Морозов: Хотелось бы начать разговор со сборника смарт-афоризмов, который вы недавно презентовали в Петербурге. Как пришла идея обобщить такие меткие выражения?

Вячеслав Заренков: В последние лет десять у меня появилась привычка кратенько записывать свои наблюдения на айфоне. К своему удивлению, заметил, что мои записи похожи на афоризмы. Я подумал: «А почему бы не сделать сборник афоризмов?». Набралась 120 афоризмов. Потом пошло, начал записывать осмысленно и набрал на второй сборник. Афоризм позволяет дать совет, позволяет ободрить человека, вселить в него надежду, вернуть радость. Есть у меня очень хороший афоризм: «Зло нельзя победить злом, в противном случае мы получаем зло в квадрате». Ещё один:

«Семья – основа мироздания, от неё зависит, какими будут дом, селение, город, регион, государство и мир в целом» — на основе этой идеи мы начали устанавливать скульптурные композиции «Семья — залог мира». Одну уже установили на Кипре, вторую устанавливаем в Белоруссии, затем Санкт-Петербург, Кисловодск и так далее.

Максим Морозов: Вячеслав Адамович, если перекинуть исторический мостик в ваше деревенское детство, там были меткие, образные выражения, которые сопровождают вас по жизни?

Вячеслав Заренков: Когда я решил после окончания школы поехать куда-то из сельской местности, решил так: «Придёт первый поезд, — на него сажусь и еду».

Максим Морозов: Серьёзно?

Вячеслав Заренков: Абсолютно точно, так и было. Покуда ждал поезд, сел на скамеечку, я даже билет не брал, потому что не знал, куда нужно его брать.

Кто-то забыл на скамейке книгу Достоевского. Я дождался поезда, он шёл на Ленинград, отдал проводнице три рубля, она меня посадила в купе, всё было хорошо. Раскрыл книгу, там было написано: «Санкт-Петербург — город красивый, но строгий, пощады от него не жди. Работа, работа, работа». Эта цитата Достоевского стала девизом всей моей жизни.

Максим Морозов: Это был первый попавшийся поезд, неужели вы ехали в никуда?

Вячеслав Заренков: По сути дела — да, потому что я был без паспорта, в сельской местности паспорт не выдавали. Я остановился у дальних знакомых, начал искать работу. На стройку брали всех. На временную прописку был лимит, давали общежитие. Так я стал строителем.

Максим Морозов: С чего начинали? Какая у вас была первая профессия?

Вячеслав Заренков: Подсобник, арматурщик. В то время я даже не знал, что такое арматура: мне показывали, я дивился. Я стал арматурщиком второго разряда, через месяц получил третий, четвёртый разряд, потом обучился на сварщика, стал бригадиром, мастером, прорабом, и так пошло-поехало.

Максим Морозов: Вячеслав Адамович, для вас, как для деревенского парня, что стало культурным шоком, когда вы оказались в Ленинграде, городе союзного значения? Что поразило, в первую очередь?

Вячеслав Заренков: Я, честно говоря, мечтал стать режиссёром, очень увлекался фотографиями. Мой первый фотоаппарат был сделан своими руками. Тогда выходил журнал «Юный техник». Когда я приехала в Ленинград, у меня был фотоаппарат «Смена». В первую очередь я, конечно, начал фотографировать виды Санкт-Петербурга, которые меня поразили до глубины души: это Стрелка Васильевского острова, это Нева, это Петропавловская крепость. Поразил сам Ленинград!

Максим Морозов: Когда почувствовали себя ленинградцем, петербуржцем? Сколько времени должно было пройти?

Вячеслав Заренков: Когда я стал сварщиком, то однажды шёл в робе по Московскому проспекту, мы там, недалеко, работали – строили «Электросилу». Была гордость, я же строю Ленинград, я – ленинградец.

Максим Морозов: Но связь с малой родиной не утрачивали, то есть, наверное, была переписка?

Вячеслав Заренков: Нет, и до сих пор не утратил. Тогда я ездил часто, а сейчас раз в год, может быть, раз в два года я обязательно бываю, иногда чаще. Недавно были в монастыре, в городе Толочин, это монастырь, который я восстановил из руин. Сегодня там красота неописуемая! Я там часто бываю и, несмотря на то что домик, в котором я родился, уже сегодня не существует, я там поставил маленький-маленький домик наподобие часовенки. Когда приезжаем, мы там с друзьями останавливаемся, там был родничок, я провёл оттуда водичку, поставил столик. Любой, кто проходит мимо, может зайти, попить водички. Я там подпитываюсь несмотря на то, что ничего нет. Конечно, грусть и ностальгия, но на родине я получаю много энергии.

Максим Морозов: Почему выбрали именно Кипр и проводите там большую часть времени года? Чем он вас привлекает?

Вячеслав Заренков: Я много где бывал, но Кипр понравился больше всего. Во-первых, люди хорошие, во-вторых, все люди православные, в-третьих, замечательный климат, прекрасная еда. Здесь у меня появилось много друзей.

Максим Морозов: Чувствительно вопрос, вы неоднократно упоминали тему веры, восстановления монастырей, часовен. Как вы пронесли веру, ведь в советское время это, мягко говоря, не поощрялось государством?

Вячеслав Заренков: Безусловно. Мне кажется, моя бабушка, которая воспитывала нас до десяти лет, повлияла своим поведением. Не нотацией, она нас не убеждала. Когда она садилась есть, то обязательно повернётся к образам, молитву прочитает и садится. Когда дети подшучивали, дескать «что это такое?», она говорила: «Перекрестись, рука-то не отсохнет». Это вбилось в память.

Особенно вбился в память эпизод, когда разрушали деревенский, поселковый храм, бабушка мне сказала: «Не волнуйся, внучок, тебе ещё доведётся восстанавливать храмы и купола, и кресты устанавливать». Её провидение сбылось.

Максим Морозов: В деревне вы всё умеете, что называется, руки помнят, если бы, сейчас довелось жить?

Вячеслав Заренков: Без проблем, конечно! И косить, и пахать, и бороновать, всё, что угодно. Прекрасно сварю студень, пожарю омлет, драники сделаю — оближешься!

Максим Морозов: Вячеслав Адамович, вы являетесь автором и соавтором целого ряда патентов на изобретения. Работа над каким из них запомнилось вам больше всего?

Вячеслав Заренков: У меня чуть больше двухсот запатентованных изобретений, из них где-то 30% в области строительства. Одно особенно запомнилось, оно до сих пор внедряется, правда, авторские мне не платят, но и слава богу, ничего страшного, зато внедряется.

Одно из моих изобретений – новый вентиляционный блок, который позволяет сэкономить 0,4 квадратных метра на одной квартире. Если всё перемножить, то получается за год почти 100 бесплатных квартир в Санкт-Петербурге.

Система монолитного домостроения, по сути, тоже была изобретена как несколько патентов. Комбинированная конструктивная технологическая строительная конструкция. Я помню, когда описал эту систему, написал в Минстрой и даже в Министерство обороны, потому что это очень жёсткая система, монолитно-каркасная. Мне оттуда пришло сообщение: «Рассмотрели вашу конструкцию, вы награждены медалью». Медаль называется «За разработку и внедрение современных систем вооружения». Других у Министерства обороны не было. Сложности с внедрения изобретений в России существуют по следующим причинам: во-первых, авторское право на интеллектуальную собственность практически не защищено, очень плохая защита, во-вторых, для того, чтобы внедрить изобретение, необходимы фундаментальные вложения на начальном периоде. Ты вкладываешь сегодня, а от изобретения получаешь через три-пять лет. Никто на это не хочет идти, включая государство. Когда была авария на «Курске», потом упали самолёт, вертолёт, их долго искали, потом в ущелье пропала группа Бодрова, мы сделали изобретение – это обычная авторучка, которая носится с собой, с её помощью можно было найти человека даже под пятисотметровым завалом.

Максим Морозов: Какой принцип? Там GPS-маячок?

Вячеслав Заренков: Да.

В ручке установлен маячок, он определяет не только местоположение попавшего под завал человека с точностью до метра, но и температуру – жив он или нет. К сожалению, МЧС не очень заинтересовалось. Не знаю, почему. Всё застряло на уровне патента.

Поэтому где-то 90% патентов в России не внедряется, в отличие от Японии или Китая.

Максим Морозов: Да, я посмотрел, по статистике, в России регистрируется почти в 40 раз меньше патентов, чем в Китае.

Вячеслав Заренков: Вы знаете, что китайцы, где бы ни побывали, обязательно приносят какое-то изобретение, здорово копируют. Я встретил несколько китайцев из делегации, которая была в Санкт-Петербурге, мы общались. И я рассказал одному китайцу о нескольких патентах. Он говорит: «Да нет проблем, давай мы вместе с тобой зарегистрируем, дай мне несколько». Я дал ему три или четыре патента, он уехал в Китай, быстренько зарегистрировал один, конечно, без меня, и уже через год там всё это внедрялось на всю мощь.

Максим Морозов: Наверное, после этого перестали общаться?

Вячеслав Заренков: Да, потом никому не стал давать патенты.

Максим Морозов: Вопрос про кадры, про молодёжь. Вы долгое время руководили одним из крупнейших в России строительных холдингов. В начале двухтысячных в систему среднего профессионального образования шёл только каждый третий девятиклассник. В 2020 году — уже больше половины. Тем не менее, дефицит кадров в строительной отрасли составляет около трёх миллионов человек. Минстрой призывает вдвое увеличить число выпускников строительных вузов, повысить престижность профессии, но зачастую студенты-строители отказываются от работы по специальности из-за отсутствия поддержки со стороны компаний-работодателей, отсутствия поддержки со стороны государства. Есть популяризация лёгкого дохода, фриланса, есть разочарование в профессии. Как, на ваш взгляд, стимулировать приток молодёжи в строительную отрасль?

Вячеслав Заренков: Призывами можно заниматься сколько угодно, но этим дело не изменишь.

Надо убрать из строительной отрасли, да и из других отраслей, устаревшую, коррумпированную разрешительную систему строительства и ведения бизнеса. Чтобы выйти на проект, несмотря на то что проект запроектирован по всем нормам, прошёл согласование и прочее, нужно два-три года, чтобы получить разрешение. При этом к каждому приходишь и кланяешься, унижаешься.

И им неинтересно запускать твой проект, потому что они должны отвечать за него. Если устранить разрешительную систему и сделать систему уведомительную, то есть сделал проект по всем правилам, за него отвечаешь, уведомил, что ты его с такого-то числа запускаешь, тогда, во-первых, проекты будут идти быстрее, и набор людей в эти проекты будет идти быстрее.

Максим Морозов: Это такой добросовестный девелопер, как вы. Вы же знаете, особенно в регионах было очень много откровенно мошеннических строительных компаний, которые не доводили дело до конца и изначально не хотели, а просто собирали с дольщиков суммы. Я не оправдываю государство, но этот чрезмерный контроль можно понять.

Вячеслав Заренков:

Если случилось ДТП, то ведь не запрещают езду по всем городам и селениям. Надо рассматривать конкретный случай. Если это жулик, значит, к нему нужно соответствующее отношение: Следственный комитет, прокуратура, карательные органы. Чтобы его поймали и посадили, тогда неповадно будет ни ему, ни другим. Но система-то не должна ориентироваться на этого жулика!

Насчёт образования: сегодня посмотрите в вузах, какие там мизерные зарплаты у профессоров. Поэтому мало кто идёт из молодёжи. Когда я преподавал, мне даже страшно было, когда преподаёт девяностолетний человек, преподаёт по старинке столетнюю теорию, а молодёжи мало, она не идёт, потому что на такую зарплату семью не прокормишь. Поэтому, в первую очередь, нужно увеличить зарплату преподавательскому составу. Во-вторых, нужно дать возможность институтам, техникумам и ПТУ набирать столько людей, сколько они считают необходимым. Не ограничивать, что этот вуз — 300 человек, этот — 200, а если есть желающие, пусть берут. Посмотрите, конкурс шесть человек на место. Так вы и примите шесть человек. Я ещё не могу понять, почему местные жители, петербуржцы, москвичи не хотят идти на стройку? Они будут жаловаться, говорить, что у работы нет, денег нет, жить не на что, но на настройку категорически не идут. Мы были вынуждены привлекать мигрантов из других городов и даже других республик. При этом платили им так же, как и своим.

Мне кажется, если ты мужчина, если у тебя проблемы с работой, — иди на стройку и зарабатывай, получай профессию. Там профессию можно получить за два-три месяца. Если ты будешь работать рядом с тем же каменщиком, с тем же бетонщиком, то можешь получить профессию за пару месяцев.

Я в те старые годы освоил профессию арматурщика за три-четыре месяца, потом обучился на сварщика, и где-то в течение двух месяцев стал дипломированным газоэлектросварщиком. Всё в руках людей, которые сегодня смотрят телевизор, лёжа на диване, и жалуются, что работы нет. На стройку нужно идти сейчас!

Максим Морозов: Какие обязательства, на ваш взгляд, должно взять на себя государство, работодатель или работник, чтобы совместно решать системные и частные проблемы в трудовых отношениях?

Вячеслав Заренков: Чем больше компания, тем выше корпоративная культура. Что касается мелких компаний, здесь необходима защита и государства, и общественных организаций в виде профсоюзов.

Профсоюзное движение сегодня на нуле, его практически не существует. Нужно организовывать профсоюзы, но они должны быть абсолютно независимыми. Самое главное – должна быть абсолютная выборность: руководитель профсоюза любого ранга должен переизбираться через два-три года.

Максим Морозов: О благотворительности. Какие тенденции, наметившиеся в последние несколько лет, вы могли бы обозначить, находясь внутри движения благотворителей?

Вячеслав Заренков: Главное, чтобы каждый понял, что он должен заниматься благотворительностью, не потому что кто-то его заставляет, а по зову сердца. Когда люди видят, что работающий рядом человек занимается благотворительностью, они, конечно, будут подтягиваться к нему и своим примером притягивать других. Главное — это личный пример. Во-вторых, благотворительность не должна исходить из государственных средств, потому что чужие деньги выделять легко. И самое главное, благотворительные фонды должны чувствовать защиту со стороны государства, потому что сегодня благотворительные фонды съёжились. Если они получат доллар или евро со стороны иностранных государств, возникает вопрос «а не станем ли мы иноагентами?».

Максим Морозов: Когда человек решает заниматься благотворительностью, он выходит на берег этого огромного моря-океана и видит, что можно помогать бедным, сиротам, больным детям, религиозным организациям, то есть очень много сфер, которые нуждаются в деньгах благотворителей. Как определиться? Ведь всем помочь ты не можешь, в любом случае, необходимо расставить для себя приоритеты: буду помогать по этому направлению. Как сделать выбор?

Вячеслав Заренков: Наверное, выбор подскажет сердце. Если брать наш благотворительный фонд «Созидающий мир», мы, в основном, направляем средства на научно-просветительскую деятельность, на помощь культуре и искусству, потому что если это не будет развиваться, страна пойдёт не в ту сторону. Касательно людей, которые стоят с протянутой рукой, к сожалению (и это не только у нас в России, я недавно был в Сербии, там то же самое), эти люди взяты под контроль мафии. Касательно храмостроительства – тут уж кто как решит. Если мысли о Боге, о вечном, о добре, то, наверное, строить храмы тоже нужно.

Мы за своё время работы в компании «Эталон» (никто, правда, этого не заметил) построили и передали городу семь детских садов в качестве благотворительности. Город сказал «спасибо». И всё. Это пожертвование город не отметил нигде и никогда. Мы построили три школы, одну музыкальную школу. Мне многие пишут «лучше бы вы вместо храмов финансировали строительство школ и детских садов» — да, мы финансируем. Но когда построил храм, люди говорят спасибо.

Максим Морозов: Вячеслав Адамович, поделитесь, пожалуйста, опытом развития фонда «Созидающий мир», и расскажите об основных направлениях работы.

Вячеслав Заренков: На сегодняшний день во всех благотворительных фондах, включая нас, не лучше ситуация. Сначала пандемия, которая ограничила поездки по миру, потом нынешняя ситуация, которая уже практически совсем закрыла поездки по миру. Во-вторых, финансирование, которое мы ожидали от ассоциаций, благотворительных организаций, спонсоров, сегодня почти на нуле, потому что появились сложности в логистике перечисления финансовых средств. Мы продолжаем работу с художниками, продолжаем работу в области издательской деятельности, строим храмы, устанавливаем поклонные кресты, скульптурные композиции. Самая большая работа, которую мы сделали в прошлом году, — это, я думаю, огромный комплекс памяти Алексея Архиповича Леонова, нашего знаменитого космонавта, с которыми я дружил, в городе Гагарине. Комплекс называется «Человек во Вселенной».

Максим Морозов: Неожиданно, что Вячеслав Заренков стал ещё и галеристом.

Вячеслав Заренков: Первым проектом фонда «Созидающий мир» была поддержка художников. Мы создали арт-пространство, где можно делать выставки, проводить встречи с художниками, литераторами, писателями, устраивать мастер-классы. Так и появилась галерея. Название пришло само собой, не из-за моего тщеславия. Я объявил конкурс, было 200 предложений, кто больше наберёт голосов. Больше всего голосов набрало название Zarenkov Gallery.

Максим Морозов: Человек-бренд. Вячеслав Адамович, огромное вам спасибо за интересный разговор!

Вячеслав Заренков: Спасибо вам! Всем доброго здоровья, счастья, любви и всего самого-самого доброго!