Замдиректора АЖУР Вышенков: удивляет, что ситуацией с котом Твиксом занимается лично Бастрыкин

После атак беспилотников в Ленобласти сформируют подразделения гражданской обороны для действий в условиях режима повышенной готовности. Кроме того, губернатор Александр Дрозденко рассчитывает, что крупные предприятия также усилят свою защиту. В свою очередь председатель СК Александр Бастрыкин поручил провести проверку по факту жестокого обращения с котом Твиксом, который был найден мертвым после того, как проводница выбросила его из поезда. И, наконец, замдиректора Водоканала неожиданно выпустили из СИЗО по делу о махинации на 125 миллионов рублей. Итоги недели шеф-редактор Business FM Петербург Максим Морозов обсуждает с заместителем директора Агентства журналистских расследований Евгением Вышенковым.

Максим Морозов: Евгений, предлагаю начать с громкой, резонансной темы — уже второй раз наш регион атакуют беспилотники. В первый раз была атака на Петербургский нефтяной терминал, во второй — на газовый хаб в Усть-Луге. Возникают вопросы, которые многие задают себе и пытаются найти ответы: почему так происходит? Одна из версий состоит в том, что БПЛА запускают не из Украины, а из местных лесов, то есть либо диверсанты, либо из страны НАТО, что, наверное, ещё хуже. Как себя обезопасить, что делать? Власти Ленобласти, допустим, решили воссоздать систему гражданской обороны вместе с бизнесом. В Петербурге, честно говоря, не слышно о таких активностях. Два ключевых вопроса: что происходит и как реагировать?

Евгений Вышенков: Я не думаю, что нужно быть выпускником Академии имени Можайского, чтобы представить себе летательный аппарат с размахом крыльев шесть метров, который можно запустить, допустим, с Лодейного Поля. И если почитать вменяемые комментарии экспертов в различных СМИ, мы увидим, что эти аппараты летают 800-1000 километров. Наша внутренняя территория или наши вечные нервные соседи здесь ни при чём. Теперь что касается реакции. На мой взгляд, и опять же, я опираюсь на специалистов, с которыми говорил: различные виды радиоподавления, дронобои и так далее — всё воздействует, условно говоря, на дроны, более сложные, чем мы можем купить в магазине. А когда мы касаемся таких летательных аппаратов, то никакие дронобои не работают. Теперь что касается противовоздушной обороны.

Сделать так, что у нас будет линия фронта из ПВО, которую муха не пролетит, — это, наверное, для не очень далёких художественных фильмов.

Что касается нашей авиации: по моей информации, которую я получал не из блогов, она была поднята, когда была атака на Усть-Лугу. Но надо понимать следующее: минисамолёты летят на предельно низкой высоте, я подразумеваю 15-50 метров. Наши лётчики не могут опуститься на 15 метров. Это невозможно. И американские лётчики не могут опуститься на 15 метров, если мы не смотрим Голливуд.

Максим Морозов: В связи с этим вопрос о приграничных регионах, там это называется «территориальная оборона», у нас осторожно называют «гражданская оборона». Насколько эффективными могут быть эти отряды, кто может в них входить? Власти Ленобласти, допустим, активно призывают участвовать бизнес. Как это видится сейчас и в Петербурге, в том числе?

Евгений Вышенков: Сейчас это видится общими и естественными заявлениями власти, в данном случае правительства Ленобласти.

Крупные предприятия, крупные бизнесы могут закупить дронобои, нет проблем. Но что они будут с ними делать? Ходить по периметру? Это симулякр, который, наверное, воздействует на настроение прохожих: «теперь граница на замке». Но специалисты всё понимают. Что касается серьёзных вещей как «Панцирь», то, как вы видите, коммерческую структуру, которая приобретает себе часть противовоздушной обороны Российской Федерации? Какая-то чепуха. Или давайте договоримся, что эта воинская часть будет стоять там-то. Это так не работает!

Максим Морозов: Ещё одна тема этой недели, никогда бы не подумал, что с Евгением Вышенковым будем обсуждать кота, точнее историю с котом Твиксом, которая стала триггером к дальнейшим событиям и вмешательству Александра Бастрыкина, и возможному уголовному делу, и петициям самого разного характера с требованием наказать проводницу. Вопрос состоит из двух частей: как можно с юридической точки зрения оценить то, что произошло, и как можно оценить реакцию общества?

Евгений Вышенков: На мой взгляд, ожидаемо, к сожалению, обществу поставлен важный диагноз. Я бы его назвал так: «бредовое расстройство и жестокость». Под первым я подразумеваю то, что масса людей в сетях и многие читатели новостей в СМИ не понимают, в какой реальности живут, и остервенело борются за вымышленные права, в данном случае некоего кота. Ещё хуже другое — это совершенно звериная жестокость по отношению к некой проводнице, которую никто не видел, которая никому не интересна. Распять! Абсолютно библейская история.

Что бы я сказал, если бы выступал на стадионе? Я бы сказал, что эта проводница — точно такая же, как ваша мать, сестра, она точно также хочет купить в кредит холодильник, работает, пашет целый день. И если мы внимательно посмотрим на эту историю, что такого она сделала? Да ничего не сделала! Более того, ваша мать и сестра сделали бы то же самое.

Самый главный вопрос у меня — это вопрос к власти. Реакция была не некоего участкового! Александр Бастрыкин даёт команду на проверку. Странно, что не идут обыски в РЖД. Почему нет? Изъятие документации. В Госдуме нашёлся кто-то, кто рассуждает о процедуре высаживания котов, нужны ли представители зоозащитников и так далее. А почему не госбезопасность? Почему не духовой оркестр? Довлатов абсурд всегда побеждал абсурдом. Давайте возьмём на вооружение классика.

Максим Морозов: Здесь, наверное, сложно оправдать, но можно попробовать объяснить эту реакцию. Я думаю, что некоторые, в том числе подписанты петиций, хотят действовать на шаг вперёд. В интернете много роликов жестокого обращения с животными. Может быть, кот Твикс, благодаря своей «медийности», будет водружён на флаг, благодаря ему подкорректируют законодательство, и животные в целом будут более защищены.

Евгений Вышенков: Никакого жестокого обращения с животными я не вижу. Давайте смотреть по-взрослому, статистически. Возьмём Петербург. Сколько здесь котов и кошек?

Максим Морозов: Я смотрел статистику, цифры самые разные, оценки приблизительные: около миллиона домашних котов и около ста тысяч бездомных.

Евгений Вышенков: «Миллион!» Как в бессмертном фильме «Начальник Чукотки»: «Миллион!». Ныряем в поисковые системы: сколько за истёкший год у нас жестокого обращения с этим миллионом котов. Четыре? Шесть? Как вы считаете, если за полгода в Петербурге пара человек неправильно пересекла улицу, не по переходу — это безобразия, когда нужно вызывать Росгвардию?

Максим Морозов: Третья тема, которую успеваем обсудить, — это феномен петербургского Водоканала. Если посмотреть, то после смерти Феликса Владимировича Кармазинова, который был руководителем Водоканала при Валентине Матвиенко, большое число руководителей либо под следствием, либо осуждены, либо так или иначе были фигурантами различных уголовных дел. Хотелось вас спросить о ретроспективе: что за феномен петербургского Водоканала? Почему он так часто находится под пристальным вниманием правоохранительных органов?

Евгений Вышенков: Кармазинов — это человек-явление, который пришёл руководить Водоканалом в 1987 году! А ушёл в 2016. Что такое Водоканал? Что в городе важнее, кроме воды, труб и проводов? Ничего. Давайте я вам подарю ещё четыре Эрмитажа, но уберу воду? Вот и поживём. Дальше он уходит, потом уходит из жизни.

После Полтавченко появляется новый губернатор — Беглов и появляется новый начальник ГУ МВД по Санкт-Петербургу и Ленобласти Плугин. Он появляется в феврале 2019 года, а уже в ноябре, через полгода, происходит некая серия осмотров, обысков по некоему экономическому делу. Заходят бережно, не бережно, в квартиру самого Кармазинова. При Валентине Ивановне, при других губернаторах это было немыслимо! Немыслимо не потому, что не надо искать здесь какую-то коррупцию, а потому что немыслимо же прийти с обыском к Юрию Никулину в Москве, понимаете?

Дальше происходит ряд исследований, расследований, арестов, обысков. Можно зачитаться новостями. Таким образом, эта вертикаль, эта мощь уходит. Но не всё так плохо. Намедни был задержан и арестован замдиректора Водоканала Чернышов. Следствие вышло в суд с шаблонными фразами: «Может воздействовать на следствие, на свидетелей». Прошло девять дней, и, вы знаете, следствие изменило отношение к этому делу и посчитало, что он срочно должен выйти из камеры, работать, с ограничением действий, а там разберёмся. Опять же, это сигнал из Москвы. Можно рассуждать о чьих-то интересах. Это жутко недоказуемо, но жутко любопытно.

Максим Морозов: Здесь разговор и о крупных девелоперах, о подключениях.

Евгений Вышенков: Да, девелоперы. Всё это есть. В этой бахроме можно запутаться. Но я перевёл бы разговор на другое. Давайте вспомним, как работала вертикаль при советской власти. Есть руководитель обкома партии, есть руководитель КГБ, МВД, прокуратуры. Совещание, и кто-то из силовиков говорит о том, что на таком-то крупном заводе безобразие, и мы сейчас разберёмся. Что говорит руководитель обкома партии? Что он не смеет вмешиваться в работу правоохранительных органов. Где он, и где Комитет государственной безопасности? Но как член партии члену партии он говорит: «Вы знаете, у нас ещё не достроен мост к Первому мая, не сделано то-то, не запущены в серийное производство такие-то агрегаты. Как мы оставим это без руководителя? Давайте сначала сделаем это, потом поговорим». А когда будет сделано вовремя, то, наверное, дадут красное переходящее знамя, и после этого наказывать человека — вообще какая-то политическая чехарда, за это не похвалят в ЦК! Это и есть вертикаль, и она правильная.