О моде на советское искусство

Соцреализм снова в моде. Петербуржцы и гости города выстраиваются в очередь, чтобы увидеть работы знаменитых художников Александра Дейнеки и Александра Самохвалова. Тренд на советское искусство ведущий программы «МаксКульт» Максим Тихонов обсудил с директором «Манежа» Павлом Пригарой.

Максим Тихонов: В первую очередь, наверное, расскажите о выставке Дейнеки-Самохвалова. В чем ее особенность? Казалось бы, писали люди стахановцев и пионеров и писали, сейчас тоже можно на стройку прийти и образ некий запечатлеть. В чем нюансы?

Павел Пригара: Конечно, для нас эта выставка - это часть новейшей истории Манежа. Наше внимание к соцреализму или к периоду советского времени и жизни искусства в этот период. Концептуально очень важный проект. Нас очень часто ассоциировали именно с современным искусством, и больше занимаемся какими-то новыми формами. Советское искусство или иногда его называют соцреализм и два его главных, наверно, представителя - Дейнека и Самохвалов – это часть истории искусства. Именно для этих художников уж точно советское время не является определяющим в их творчестве. Конечно, главное – это их талант. То, что они родились в конце XIX века и прожили долгую жизнь именно в советский период, это не исключает их связи с мировым художественным процессом. У одного учителем был Петров-Водкин, у другого – Фаворский. До начала 30-х годов они находились в атмосфере достаточно свободного творческого эксперимента, в том числе свойственного ранним годам советской власти, они много путешествовали, особенно Дейнека: Америка, Германия, Франция… Они выставлялись на Венецианском бьеннале (Дейнека). Они видели, что происходит вокруг них. Они достаточно ярко, в том смысле, что мы видим эту связь, откликались на то, что происходит в искусстве.

Максим Тихонов: Вот здесь писать тружеников просто, что называется, другого выбора не было, либо это некое осознанное решение. Через эти образы показать эпоху, показать время.

Павел Пригара: Сейчас, конечно, спустя много лет, нам тяжело разгадывать эти загадки, что именно внутри художника побуждало его браться за те или иные темы. Очевидно, что в советском государстве начала 30-х годов и смерть Малевича был определенный переломный момент, когда стало очевидным идеологическое вмешательство государства. Государство именно тогда стало применять, условно говоря, такие методы регулирования художественного процесса, определяя темы, определяя эстетику, ставя перед искусством вполне практические задачи, в том числе пропагандистские, идеологические. Это мы видим и на выставке появление или эксперименты этих двух художников с плакатными образами. Очевидное появление таких агитационных, что называется, мотивов в их творчестве. Нельзя сказать, что для них это была граница, которую они перешли. Понятно, что у них всех была своя творческая эволюция.

Максим Тихонов: Периодически критики высказываются, что в работах как раз и Дейнеки, и Самохвалова есть некое второе дно, «фига в кармане», скрытая от цензуры. На Ваш взгляд, это соответствует действительности?

Павел Пригара: То, что называется эзоповым языком. Да, может быть. Как в литературе, так и в изобразительном искусстве, конечно, художник может себе позволить достаточно сложные аллюзии, которые не будут понятны заказчику, но, тем не менее, будут делать их произведения гораздо более глубокими, менее поверхностными, менее идеологически - четкими, что называется. Все это часть большой истории, которую увидит зритель.

Максим Тихонов: А запрос-то есть от зрителя, что самое главное?

Павел Пригара: Я думаю, что да. Многие из тех работ являются хрестоматийными работами. Я сам помню из своего детства эти работы, как иллюстрации к какой-то советской истории. В этом смысле живопись кажется достаточно понятной, не требующей восприятия, в определенном смысле являющейся иллюстративной. Но именно для этих двух художников характерна та глубина, которая характеризует их, если как не гениев, то уж точно как двух главных советских художников. Еще раз скажу, художников абсолютно мирового уровня и точно не локализованных только в русской истории. Очевидно, что те художники, которые работают сейчас, например, и создают свои художественные образы, они связаны и с собственной «насмотренностью», и с тем, что происходило до них. Они перерабатывают очень часто вполне себе классические сюжеты. Поэтому те люди, которым интересна эта эстетика, те люди, которые хотят знать эти внутренние взаимосвязи, существующие в искусстве, для них эта выставка, мне кажется, абсолютно необходима. Она позволяет понять этот сложный путь от авангарда через соцреализм в концептуализм, в современное, в актуальное искусство.

Максим Тихонов: Я знаю, что на художников-соцреалистов большой запрос за рубежом. Если я не ошибаюсь, в 2017 году на Sotheby's было продано на 3 млн $ около 120 работ художников-соцреалистов. На Ваш взгляд, иностранцев что привлекает здесь?

Павел Пригара: Мы чувствуем интерес, в том числе и западных искусствоведов. Культурный форум в этом смысле дал значительный толчок, это очевидно. Мне кажется, что интерес к соцреализму вряд ли связан с идеологическим наполнением этого времени или тех образов, которые присутствуют в произведениях. Прежде всего, конечно, на арт-рынке ценится художественная ценность какого-то произведения. Мы очень часто видим, что такой, условно говоря, социальный контекст с привязкой ко времени, он теряется в великих произведениях. По большому счету, надеюсь, что все простят мне это сравнение, никто не вспомнит, в какой общественно-политической ситуации существовал Рембрант. Интерес к соцреалистам, сейчас, конечно, на условном, западе, потому что эта смена ориентиров, она существенно меняется, мир становится многополярным, который нельзя раскладывать просто на Восток и Запад. Этот же интерес есть и в юго-восточной Азии, и в Латинской Америке. Связан именно с тем, что люди стараются быть причастными к истории искусства (не к истории конкретной страны, не к истории, может быть цивилизации) собирают эти работы, как некие артефакты времени. Они собирают их как произведение искусства.

Максим Тихонов: По факту, наверно, можно сказать, что за столетия многие художники работали, что называется, по госзаказу, если современным языком говорить. Были и заказы со стороны и царей, и императоров, заканчивая президентами и премьер-министрами.

Павел Пригара: Конечно. В общем, есть такое устойчивое мнение, что до середины XVIII века искусство носило абсолютно прикладной характер.

Максим Тихонов: Сколько у нас парадных портретов осталось.

Павел Пригара: Да, парадные портреты. Очень часто в более ранние периоды церковь являлась таким огромным заказчиком для художников.

Максим Тихонов: Но и в парадных портретах опять же ищут и находят талант.

Павел Пригара: Да, конечно.

Максим Тихонов: Такой вопрос родился в голове. Сейчас, если мы берем нынешнее время с активным развитием кино, телевидения, фотографии и всего, чего угодно, можете представить себе картину, которая выполнена была бы по госзаказу, соответственно с некой пропагандистской целью? Сегодня все-таки как раз тот период, когда художник волен творить то, что ему хочется.

Павел Пригара: Мне кажется, художник всегда выбирает ту степень свободы, которая ему более комфортна. То, что я вижу сейчас, это скорее наоборот стремление художника подыграть государству. Я не вижу у государства такого очевидного социального заказа, но при этом я вижу, что многие художники стараются понравиться государству.

Максим Тихонов: Это плохо?

Павел Пригара: Нет, это нормально абсолютно. Искусство и культура все равно остаются пространством свободы, пространством для творчества, для эксперимента, для расширения границ. Здесь история искусства сама рассудит, кто для нее важен, а кто – нет.

Максим Тихонов: Сегодня, на Ваш взгляд, что является неким идейным искусством в разных жанрах, в разных направлениях.

Павел Пригара: Такой непростой вопрос. Мне почему-то приходит сразу в голову кинематограф. Это, действительно, с точки зрения широты зрительской аудитории, это наиболее может быть массовый вид искусства. Речь идет не только о кинотеатрах, но и том, каким образом интенсивно сейчас развиваются информационные технологии, это и стриминговые кинотеатры, и прочее. Это такая в общем доступная для зрителя история. Максимально доступная. Поддержка кино ассоциируется с продюсированием, в котором часто принимает участие и государство.

Максим Тихонов: На сколько сегодня идейные творцы кинематографа соответствуют высокому званию художника? Тоже важный вопрос.

Павел Пригара: Не знаю. Я, по крайней мере, часто и многие мои знакомые пересматриваем те фильмы, которые созданы 15,20,30 лет назад. Очень часто совершенно не обращаем внимания на то, кто продюсировал этот фильм, если в этом фильме какой-то заказ очевидный. Мы, конечно, смотрим только на художественную ценность произведения. Я уверен, что сейчас тоже снимаются фильмы, которые спустя 20 – 30 лет будут возвращаться к зрителю именно исходя из того, что это талантливые фильмы, открывающие какие-то новые измерения в искусстве.

Максим Тихонов: Что ж, давайте немножко резюмируем. Уже начало декабря, значит, время подводить итоги и строить планы на будущий год. Чем собираетесь удивлять зрителя?

Павел Пригара: Для нас очень важная идея быть разными. Мы, конечно, опасаемся повторений. В феврале мы готовим сейчас и покажем большой проект, посвященный русскому кинетическому искусству. Не широко известному, но, тем не менее, очень важному направлению развития искусства. Весной мы покажем наш огромный совместный проект с французским фотоагентством «Магнум», где попробуем рассказать большую историю о том, как фотографы агентства на протяжении ХХ века видели историю России. Это очень интересно. Немножко инверсный взгляд будет. Будет чень много эстетического, много уникального и исторического. Это удивительная возможность посмотреть на историю страны чужими глазами. Летом мы откроем огромный проект с, немножко может быть, пафосным названием «НеМосква». Он будет посвящен тому, что происходит в современном искусстве, скажем так, вне столиц. Летом же у нас будет огромный проект с российской художественной группой Recycle, когда мы попробуем превратить выставку в максимальное такое, может быть не очень точное слово, аттракцион, когда зритель будет взаимодействовать с искусством, буквально находясь внутри его, прикасаясь к нему, взаимодействуя с ним. Осенью мы ожидаем огромный проект, посвященный индийскому искусству. Закроем следующий год, я говорю в сослагательном наклонении, но тем не менее, наша такая большая надежда, мы работаем над этим, персональная выставка южно-корейской художницы Ли Бул. Которая, с моей точки зрения, не только сейчас входит, наверно, в топ 10 мировых художников. Она впервые приедет с проектом в Россию, и этим местом будет «Манеж», где она впервые покажет свое творчество.

Максим Тихонов: Желаю Вам успехов. Спасибо за беседу.

Павел Пригара: Спасибо огромное.