Потребность в искусстве и работа с душой зрителя

В большинстве театров Петербурга стартует новый сезон. Достойный повод поговорить о достижениях и проблемах одного из самых долгоживущих исполнительских искусств. Ведущий программы «МаксКульт» Максим Тихонов встретился с главным режиссером Молодежного театра на Фонтанке Семеном Спиваком.

- Семен Яковлевич, здравствуйте.

- Здравствуйте!

- На ваш взгляд, насколько сегодня театр соответствует духу времени? Насколько он актуален?

- Сложный вопрос. Вообще искусство очень нужно, потому что нельзя жить «на сухую», не смотря в небо. Даже если ты занимаешься материальными вещами. Что делает искусство? Моя точка зрения такова. Жизнь очень стремительна и сложна, поэтому мы все время включаем ум. Вот ум, на мой взгляд, он очень вреден, нельзя все время думать, просчитывать ходы. Искусство же растворяет наши мысли и превращает их в чувства. Человек становится таким, как его задумала мать или Бог.

- А театр может быть отчасти конъюнктурным?

- Нет. Конъюнктурное решение художник, если он художник, не может принять. Он любое произведение искусства, любое высказывание художественное делает от первого лица, от себя. Если он принимает решения на потребу зрителю, чтобы просто заработать деньги, тогда он не является художником. Как говорил Гоголь, литература, музыка, театр ставят зеркало перед зрителем. «Ты сегодня вот такой, но мы тебя прощаем». Это обязательно надо делать. Я не признаю радикальный театр. Я признаю театр, который понимает человека.

- Так или иначе, театр должен сегодня отвечать на вопросы, которые волнуют его зрителя?

- Ну, а какие вопросы? Такие же, как в XX веке, XIX или XV. Вопросы все простые: здоровье, психологическое состояние, нормальное материальное положение, любовь, дети…

- А театр и политика?

- Я так думаю, искусство не должно заниматься политикой. Это совершенно отдельная область жизни человека. Театр занимается только душой. Вот есть религиозная форма работы с душой, а есть светская.

- Я почему спрашиваю: на слуху произошедшее с Павлом Устиновым. Мощно отреагировало на это театральное сообщество, поддержка со стороны актёров, режиссёров. Вы как к этой истории относитесь?

- Естественно, если человек не виновен, он не должен отвечать за других людей. Достоевский один из лучших своих романов назвал «Преступление и наказание». Если есть преступление, то должно быть наказание. Если наказания нет, то следующее преступление будет больше. Но, если нет преступления, то нет и наказания. В очень древних книжках написано: когда родилась жизнь, моментально родилась смерть. Когда Бог придумал небо, появилась земля. То есть, почти все явления идут парами. Все остальное является дисгармонизацией жизни.

- Возвращаясь к вопросу востребованности. Порой слышу от руководителей театров: «денег из бюджета дают мало», «молодежь идет на спектакли неохотно». Как переломить эту ситуацию? Как завлечь зрителя?

- Когда у нас встанет этот вопрос, мы будем искать ответы.

- У вас нет проблем со зрителем?

- Нет. У нас самый лучший зритель, который может быть – студенчество. Почему? За него еще можно бороться. У него нет детей, он более свободен. Дзен-буддийские философы замечательно ответили на какие-то вопросы. Человек - как река, он одновременно находится в истоке, середине и в устье. Поэтому возраста как такового нет, есть проблемы.

- А что вашего зрителя интересует? Какие темы?

- Любознательного человека, именно в чувственном отношении, интересуют все темы: любовь, предательство, измена, глупость, творчество, свобода… Этим мы и занимаемся все время.

- А если говорить о поддержке театра государством?

- Вненациональный чиновник, то есть чиновник любой страны, вообще не понимает, зачем мы нужны. Зачем нужен Ван Гог, Чайковский, Шостакович, Дега, Рафаэль? Что хорошего в «Мона Лизе». Поэтому во всем мире снижается поддержка людей, которые занимаются творчеством. Если раньше, в X веке или XV, взять любую пьесу про короля, то против него обязательно стоял шут. Тот, кто безответственно может говорить о происходящем, может быть даже в иронической форме. Но и это раздражает всемирного чиновника. Потом, творческие люди всегда жили плохо. Что ценится больше всего? За что люди готовы заплатить? Вот они видят конкретную чашку, а искусство - оно же не видно, поэтому и не ценится. Творчество сейчас – это выбор. Я, например, бывший инженер, работал на стекольном заводе заместителем начальника смены. Мне было очень сложно заниматься какими-то вазочками, бутылками, и я сбежал в театральную академию.

- Раз уж мы заговорили о чиновниках, которые не всегда понимают, зачем поддерживать театр... На мой взгляд, хуже, когда этот чиновник начинает диктовать репертуар.

- Нам никто не диктует.

- Вы не сталкивались с цензурой?

- В Петербурге - никогда. Не знаю, как в других городах. Я никогда не испытывал давления, даже когда поставил спектакль, который представить было невозможно в 80-х годах, «Дорогая Елена Сергеевна». Когда вдруг выяснилось, что школьник может попытаться изнасиловать одноклассницу. Наоборот, я до сих пор дружу с бывшим зав.отделом обкома партии, которая спасала спектакль. Она даже придумала, чтобы был третий акт-обсуждение.

- А самоцензура? Есть ли пьесы, которые вы не стали бы ставить по тем или иным причинам?

- Я бы не стал ставить то, чего я не чувствую. Я выбираю пьесу по велению души. Вот там раздается щелчок, и я тогда беру пьесу. А так… Не поставить ли мне «Ревизора» или «Дядю Ваню»? Таких мыслей нет. Я никогда не мечтаю. Многие режиссеры говорят, что вот 20 лет у меня задумка и вот я ее реализую. Эти задумки никогда не получаются. Ведь за 20 лет ты внутри уже все поставил и тебе не интересно. Очень интересен сам процесс постановки, когда ты не знаешь, что делать, когда у тебя тупик и ты ищешь выход. У меня так было, я реализовывал спектакли, но удовлетворения они мне не приносили.

- Раз уж заговорили о драматургии, скажите, есть ли сегодня авторы, которые пишут пьесы, отвечающие современным веяниям? Кто вам интересен?

- Мы ставим сейчас пьесу замечательного драматурга Ярославы Пуринович. Там есть очень близкие мне моменты из Писания. Например, рассматривается вопрос смирения. Понимаете, чтобы описать какое-то явление, его нужно отжить. Сейчас такое быстроменяющееся время, что никак не взглянуть на эту «фотографию жизни». Так, как я - йог, то хочется верить, что жизнь развивается маятникообразно. Если маятник ушел в сторону крайнего материализма, то он обязательно двинется и в сторону крайнего идеализма. Это дает надежду, что «фотография» пропечатается, и мы поймем, что надо делать. Сейчас все в тумане.

- А классическая драматургия? Она еще актуальна, способна держать зрителя? Есть же такое утверждение, что классика - она не устаревает, но порой приходишь в театр, смотришь, а люди просто текст произносят, без учета действительности.

- Действительность – это такая хитрая вещь. Лучше всего работает иносказательное воздействие. При постановке пьесы на злобу дня, остается только злоба.

- Чехов тоже писал на злобу дня.

- Я не соглашусь. «Чайка» - это не на злобу дня. Он написал четыре или пять пьес, которые решают большие проблемы, чем находятся в словах. Вы правильно заметили, что если говорят просто слова, то какое же это осмысление. У меня всегда перед глазами фраза Георгия Товстоногова: «Профессиональный артист – это человек, который не может сказать ни одного слова вне действия и события». Драма возникает, когда слово расходится с делом. Вот это трудно сделать, но сейчас время дилетантизма, поэтому люди решают снять первый слой и все. А на самом деле там слоев семь или десять. Чем больше писатель, тем больше глубина. Стремление к мастерству сейчас, я так думаю, замедлилось. В том числе и в руководящих структурах. Для того, чтобы руководить людьми, надо очень много знать. Нужно знать психологию, философию, историю развития человечества и прочее. Нельзя просто так прийти и сделать спектакль или руководить районом Петербурга. Образованность и стремление к гуманности – это меня волнует больше всего.

- А уровень подготовки молодых актеров и режиссеров вас устраивает? Мастера уходят по естественным причинам, а кто приходит на смену?

- Очень жалко, что у нас в академии убрано такое понятие, как аспирантура. Что делал аспирант? Он, как когда-то помощник Рафаэля, он пять лет ходил, подносил краски, и в этот момент происходила передача главного невербально. Но в Петербурге, я сам там был, открывался форум наставничества. Может быть, это движение туда? Невозможно, прочитав лекцию «Как быть успешным», сделать человека успешным. Нужно несколько лет, казалось бы, ничего не делать. Я когда-то был поражен, вот Тору взять. Есть письменная Тора, а есть устная. Я был просто раздавлен. Ничего, нигде не написано. Вот мне кажется, что для обучения сейчас не хватает условной «устной Торы».

- Ладно, давайте о позитивном поговорим… Открывается новый сезон. Чем порадуете зрителя?

- Мы знаем все эту великую фразу: «Если хочешь, чтобы все твои замыслы не сбылись, объяви об этом вслух». Но намекну. Мы репетируем с приглашенным режиссером «Женитьбу» Гоголя. Я уже начал репетировать Булгакова «Кабала святош». В отдаленном будущем мой артист, который занялся режиссурой, помогает мне делать мне первую «пропашку» «Чайки» чеховской.

- Плюс фестиваль вашего имени….

- Да, ученики ставят. Я отношусь к этому иронично, но все приехали, все 100 человек и каждый день выходят на сцену. Эо приятно.

- Спасибо за беседу. Желаю успехов.

- Спасибо.