Замдиректора АЖУР Вышенков: Пригожин был обречен, влиятельные люди говорили, что он нежилец

Владимир Путин назвал Евгения Пригожина талантливым человеком сложной судьбы, который совершал серьезные ошибки, однако добивался нужных результатов и для себя, и для общего дела. Аналитики обсуждают причины и последствия гибели известного петербургского бизнесмена. Петербургские депутаты, в свою очередь, откликнулись на трагическую гибель диггеров в Москве: по мнению Дениса Четырбока есть аналогия с прогулками по крышам, необходим закон, который бы отрегулировал подземные экскурсии. И, наконец, глава петербургского отделения «эсеров» Надежда Тихонова обратилась к начальнику ГУ МВД с просьбой пояснить – существует ли в городе дефицит полицейских? Итоги недели шеф-редактор Business FM Петербург Максим Морозов обсудил с заместителем директора Агентства журналистских расследований (АЖУР) Евгением Вышенковым.

Максим Морозов: Евгений, наверное, тема номер один этой недели – ситуация вокруг Евгения Пригожина. Официальной информации пока не так много. Возбуждено уголовное дело, есть большое количество версий того, что произошло. Какой версии придерживаетесь вы?

Евгений Вышенков: Я бы перешел в некую драматургию. Он был обречен на примерно подобный конец. Он был обречен, как обречен человек, который ходит в атаку в рукопашную, или обречен физик, который постоянно, как в фильме «Девять дней одного года», находится у реактора.

Максим Морозов: Было ли осознание этой обреченности, как вы думаете?

Евгений Вышенков: Безусловно. Более того, если мы будем измерять латиноамериканскими масштабами, то, я думаю, что настоящая мечта альпиниста – погибнуть высоко и одному. Я разговаривал и до мятежа, и после мятежа с десятками очень взрослых людей, которые носят очень серьезные погоны, которые руководят очень серьезными системами координат – и частными, и государственными. Это абсолютные практики, которые обязаны быть циниками и прагматиками.

Все говорили, что Пригожин нежилец. Моя версия была следующая, я немножко ошибся: я считал, что где-нибудь около его особняков в Лахте, либо в Московской области, либо еще где-то, вражеские диверсанты что-то взорвут, потом они будут отступать, наше НКВД окружит, но не сможет взять их живыми, они будут отстреливаться до конца. Моя версия была такая. Я ошибся. Крушение самолета более эпично, но стопроцентно.

Максим Морозов: Что дальше? Ведь после Евгения Пригожина осталась большая бизнес-империя, осталось военизированное подразделение.

Евгений Вышенков: Что касается его активов, мы знаем, что у него есть дети, мы знаем, что многие предприятия фактически на номиналах. Это не значит, что там какие-то странные бездомные, управляют формальные люди. Здесь возможен ряд недоразумений, о которых, мы, может быть, и не услышим. Например, почему какому-нибудь сорокапятилетнему уверенному человеку не сказать: «Так это мой завод». Почему нет? По бумагам – его. Так бывало, так бывает. Если же мы говорим о его армии, то давайте вспомним, что часть перешла в Министерство обороны, часть сказала: «Спасибо, мы отвоевались», часть ушла в Африку, часть – в Беларусь. Редакция немножко разъехалась, правильно? Кто сказал, что каким-то африканским подразделением не может управлять подполковник российской армии?

Максим Морозов: Еще одна тема этой недели, которая всколыхнула общественное мнение — это трагедия с диггерами в Москве. Если крупными мазками, какие причины и последствия произошедшего?

Евгений Вышенков: Есть экстремальные направления, это нормально. Мы же не жмуримся, когда люди занимаются горными лыжами. Извините, пожалуйста, человек что-то надевает на ноги, несется с огромной скоростью, а рядом стоят деревья. Как в спорте происходят травмы, так и здесь происходят сбои. Дальше начинается разбор, называется: «Кто вас повел?» Я думаю, что точка важна здесь. Кто вас повел?

Максим Морозов: Здесь возникает вопрос о вине и об ответственности. Это стоит разделять.

Евгений Вышенков: Я думаю, что человек, который переоценил все, что только можно переоценить, – проводник – ему мы уже ничего не можем предъявить. Теперь мы видим, что двоих бизнесменов, которые стояли над агрегаторами, арестовали. Третий сказал: «Подождите, я уеду, посмотрю со стороны». Я не понимаю, почему так происходит? Почему настолько беспощадно и формально мы закрываем людей в камеры? Мы знаем, что это не была история, когда тот же петербуржец из компании «Спутник» Александр Ким ходил по Невскому проспекту, дергал людей за рукава и говорил: «Давайте спустимся в метро!». У него колоссальный мир этих объявлений, одно из тысяч этих объявлений было такое, и он находится в камере. Я не понял. По моему мнению, это вопрос не какой-то жестокости следователя Иванова. Вот сидит он такой жестокий, всех арестовывает… Нет.

Следственный комитет, как легитимная форма насилия во главе с ярким человеком Бастрыкиным, привык к коллективному отношению общества к таким событиям. Если произошла какая-то катастрофа, какое-то массовое ДТП, отравление, значимая вещь, которая летит абсолютно по всем СМИ, по которым можно лететь, то задача одна – как можно быстрее и как можно больше арестовать, чтобы люди сказали: «О! Отрубили головы на Красной площади стрельцам, теперь все в порядке!». Каждый должен спросить себя: «Я этому рад?» Мол, «Ага, наконец-то этого арестовали, тут запретили, тут закрыли фирму!». Вопрос: «Ты рад этому?»

Максим Морозов: Третья тема – представители «Справедливой России» в Петербурге обеспокоились возможным дефицитом кадров в ГУ МВД, обратились к начальнику ГУ МВД с просьбой уточнить, существует ли сегодня в городе нехватка полицейских, сколько сотрудников оставили службу в текущем году. Как в динамике обстоят дела и в «главке», и в районах с полицейскими в разных службах?

Евгений Вышенков: В больших системах всегда есть дефицит специалистов. На данный момент официально полицейский «главк» Петербурга и Ленобласти, условно говоря, 20 тысяч человек. Официально дефицит – 10%-12%, но это все утруска-усушка. В действительности, доходит, наверное, примерно до 25%. Я внутри ситуации, знаю сотни полицейских в силу биографии. Их всех замучили, задушили заформализировали. Дело даже не в том, что «Напиши справку о том, что ты написал справку». Нет, это тоже было всегда. От полицейского постоянно в течение нескольких лет каждый день все больше и больше требуют жить по инструкции. Это ад! Попробуйте у себя дома один вечер жить по инструкции…

Максим Морозов: Это армия в худшем изводе, срочная служба.

Евгений Вышенков: Да.

Я совершенно ответственно говорю, что по большим «главкам» городов, например, Санкт-Петербурга, Москвы, наверное, Екатеринбурга, Омска, Перми ходят патрули. Идет сотрудник отдела кадров, а навстречу ему молодой человек, допустим, одет в рубашку и джинсы. Сотрудник говорит: «Стоять! Кто такой?». Он говорит: «Участковый Петров». «А почему в джинсах?». Это влияет на очень важную вещь – на настроение. Люди натянуты как струна, они чертыхаются. Вы зачем это делаете?

Тем более, что есть следующее противоречие: восемь часов ты должен работать просто идеально по инструкции, но если что-то произошло, допустим, африканский форум — стой и перерабатывай, а тебе за это — ничего. Либо еще что-то произошло, какое-то преступление, и ты ночью отпахал, разговаривая за свой счет по мобильному телефону, разъезжая на машине, заправленной за свой счет, и это твои проблемы. Утром в 09:00 ты все равно приди на работу и живи по инструкции! Ребята, вы выберете: либо по понятиям, либо по инструкции!