ИТОГИ НЕДЕЛИ: Проблемы метро, смерть детей в интернате, согласование граффити

Максим Морозов: Губернатор перечислил основные причины, которые сдерживают развитие метро в Петербурге, в том числе речь идёт об устаревшем оборудовании.

Владимир Полуянов: Я считаю, что это, видимо, какая-то диверсия метростроителей, которые подводят нашего губернатора. Зачем вы это оборудование вообще используете? Неужели нельзя его аккуратненько поставить в уголок, чтобы оно не было потасканным, чтобы оно стояло новенькое. Зачем что-то копать? Он же что жалуется – говорит, накопали слишком много. Зачем это наделали? Потом ещё и взяли зачем-то в частную собственность передали земельные участки, на которых находится депо. Кому нужна эта ваша частная собственность, когда надо метро строить?

Максим Морозов: Владимир, на ваш взгляд, какие меры необходимо предпринять, чтобы эффективно перезапустить метростроение в городе?

Владимир Полуянов: Есть замечательный способ делать любую вещь: сначала думать, потом делать. Если сначала проектировать строительство метро как надо, а потом уже его копать, как кроты, в ту или иную сторону, то может так оказаться, что выкопаешь тоннель в то место, где нет таких проблем, как наличие частной собственности на какие-то участки. Если заранее запланировать, сколько тебе надо копать и как долго – можно заранее заказать новое оборудование. Но, наверное, это ещё пока трудновато. Вообще, считаю, что проблема петербургского метро преувеличена.

Сколько у нас в стране прекрасных городов, которые не жалуются на метро! Нижний Новгород — полторы ветки у людей, и ничего, всё в порядке. Ростов-на-Дону — вообще молодцы, нет метро – нет проблем. Подождите немножко, скоро Москва докопает метро до Петербурга, и проблема решится сама собой.

Максим Морозов: Ещё одна, достаточно сложная, тема — Следственный комитет и Росздравнадзор проводят проверку после сообщения о смерти детей в психоневрологическом интернате №10. Скандал ещё раз обострил важность контроля и надзора за такими учреждениями, которого, по словам экспертов, практически нет.

Владимир Полуянов: Его, действительно, нет. Ведь если чуть-чуть углубиться в вопрос, и не просто посмотреть по новостным сводкам, а посмотреть само обращение людей, которые выявили эти обстоятельства, – там вообще волосы дыбом встают! Во-первых, об этом почему-то у нас говорят общественники, благотворительные организации, а не те люди, которым по должности предписано это контролировать. Я вообще с трудом подбираю слова. Это никуда не годится!

Только после огласки, которая чудом произошла, Следственный комитет соизволил возбудить одно-единственное дело по причинению смерти по неосторожности. Хорошо, вы сейчас будете расследовать причинение смерти по неосторожности. Правда, непонятно, как? Не разучились ли вы ещё расследовать такие дела? Потому что, наверное, рука уже больше набита преследовать за слова, а не за действия.

А как насчёт МВД, которое должно реагировать на смерть каждого ребёнка и проверять причины? Как насчёт прокуратуры? Как насчёт органов соцзащиты? Именно к органам соцзащиты относятся психоневрологические диспансеры.

Максим Морозов: Владимир, какие меры, в том числе превентивного характера необходимо предпринять, чтобы защитить детей, не допустить повторения подобного?

Владимир Полуянов: Я бы тут разобрал на несколько частей. Первое — это версия самого интерната, так скажем, пока официальная. Пока они не покаялись. Она сводится к тому, что у них не хватает рук. Здесь, в этой части, всё достаточно просто: добавьте людям рук или дайте им возможность эти руки привлекать. Ребята, которые обратили внимание на эту ситуацию, говорят, что масса волонтёров, которые готовы принимать участие в заботе об этих детях, готовы эти самые руки учреждениям представить, находят непонимание и недопуск к участию в работе этих организаций. Потому что организации понимают, что если пустить внутрь, то наружу вылезет ещё много всего. Во-вторых, наверное, никому бы не повредило более чуткое отношение органов той же самой прокуратуры к судьбам детей. Вообще-то это прямая обязанность органов надзора — отслеживать деятельность таких учреждений, как психоневрологические диспансеры, интернаты.

Почему бы точно так же не поставить вопрос о том, куда смотрели патологоанатомы, которые изучали причины смерти этих детей? Когда вы видите, что ребёнок не просто умер, а умер в истощённом виде, почему вы молчите об этом?

Максим Морозов: Ещё одна тема, которую успеваем обсудить. Смольный не согласовал ни одного граффити в городе. Но, по-моему, очевидно, что уличное искусство, тем не менее, живое и развивается, мы это видим.

Владимир Полуянов: Мне кажется, важно отметить, в чём причина, что не было согласовано ни одного уличного изображения. Причина в том, что не было подано ни одной заявки на согласование ни одного уличного изображения. Проблема в том, что художники по-прежнему себя чувствуют художниками уличными, художниками свободными, не считают нужным ни с кем ничего согласовывать. Они идут, выражают себя там, где хотят, так, как хотят. Все прекрасно понимают, что в той или иной ситуации, если ты будешь недостаточно конъюнктурен к сегодняшнему дню, твоё изображение провисит не дольше, чем полчаса. Это объявления о приёме на работу в закладчики могут неделями висеть на стенах, а граффити у нас закрасят очень оперативно.

Максим Морозов: Такие прелести выборочного применения правил, норм и законов, как всегда.