В философском смысле самым важным вопросом особенно раннего средневековья был: включать ли роскошь в список смертных грехов? Христианство несколько веков разбиралось с этим понятием, трактуя его довольно широко. В роскошь, помимо материальных излишеств, включались и моральная слепота, и - большая, чем к Богу - любовь к самому себе. К концу VI века, после многовековых дискуссий, христианская церковь, доминировавшая в Европе, полностью определилась. Она систематизировала грехи и окончательно внесла роскошь (luxuria) в список смертных грехов.
Итак, мышеловка христианских представлений о грехах и добродетелях захлопнулась. Роскошь из сферы государственной политики и законодательного регулирования (как это было в Древнем Риме) переместилась в плоскость религиозную и взята под контроль христианской доктрины.
Фактически до середины XVIII века в европейской традиции не было эстетической, научной или любой другой объективной мысли, которая смогла бы реабилитировать роскошь в качестве «другой философии жизни». Жизни, где удовольствия и наслаждения не противоречат духовным поискам и совершенствованию души. Потребовалось почти два столетия экономических рассуждений и классовых практик, чтобы роскошь по меткому замечанию Габриэль Шанель, смогла утвердиться, как доктрина нового качества жизни, став, альтернативой вульгарности.
В средние века грехи отождествляли с ранами или болезнями, а добродетели — с лекарствами. Так, например, СТИШОК - сочиненный в Чехии 15 века и получивший большое распространение среди францисканских проповедников - СРАВНИВАЛ гордыню с вздувшимся животом; гнев - с падучей, зависть – с проказой, жадность – с водянкой, лень – с параличом, чревоугодие – с алкоголизмом, а роскошь – с лихорадкой.
Стоит заметить, что лихорадка - верный признак болезни – сегодня легко лечится! Один из эффективных способов – вакцинация или введение ослабленного штамма вируса в лимфатическую систему потенциального больного.
Следовательно, и страсть к роскоши, лечится только потреблением роскоши.