О соблюдении прав человека

Ответственный секретарь Правозащитного совета Петербурга Наталья Евдокимова и президент Международной коллегии адвокатов «Санкт-Петербург» Игорь Кучеренко обсуждают хронику текущих событий.

АУДИО И ВИДЕОВЕРСИЯ ЭФИРА В КОНЦЕ ТЕКСТА

Игорь Кучеренко: Вшивый о бане, а я о Конституции. Как-то приходилось читать лекции о правах человека и мы начинали со Всеобщей декларации прав человека, с Европейской конвенции. Сравнивая эти документы, я обнаружил, что Вторая глава нашей Конституции совсем не хуже этих основополагающих документов. Особенно мне нравится 18 статья, в которой сказано, что права и свободы человека и гражданина составляют суть деятельности исполнительной и законодательной власти и обеспечиваются правосудием. Отсюда вытекает, что никак судебная система не может смешиваться с исполнительной и законодательной ветвями власти. Сейчас скажу страшную для Business FM вещь, судебная система антиконституционна. Она противоречит положению, забитому в три статьи Конституции, одну из них я вам назвал. Она должна обеспечивать права и свободы человека и гражданина и не быть составной частью исполнительной власти. К сожалению, на сегодня это так.

Наталья Евдокимова: Я должна сказать, Игорь Михайлович, что у нас вообще одна ветвь власти осталась. Есть такой толстенный ствол, который называется исполнительной властью, и две захудалые веточки висят одна – судебная, другая – законодательная, потому что они полностью теперь зависят от исполнительной власти. У кого деньги, у того и власть. Более того, законодательство, которое принимается и должно приниматься в соответствии с Конституцией Российской Федерации, с нашей точки зрения, очень часть противоречит Конституции Российской Федерации.

Из материалов дела:
«52% сограждан считают, что права человека в России соблюдаются плохо. Противоположного мнения придерживаются 35% респондентов, говорится в исследовании ФОМ за 2018 год. О проблемах с правом на свободу собраний и манифестаций заявил 21% опрошенных».

Наталья Евдокимова: Вот эта вот пресловутая 31 статья Конституции Российской Федерации, которая просто говорит, что граждане имеют право собираться мирно, без оружия и высказывать свои позиции, при этом могут быть и демонстрации, и митинги, и пикеты, и собрания, и общественные организации. Теперь давайте смотреть, как это исполняется. Закон, который был принят в Российской Федерации, 54-ФЗ – это закон о митингах, демонстрациях, пикетах и собраниях. В этом законе четко прописаны ограничения, когда ты не имеешь право просто так выйти без оружия, когда ты должен об этом заявить исполнительной власти, и еще согласует ли она то, что ты хочешь: путь, маршрут, место, время… Всегда найдутся впереди тебя кто-то, кто уже и место занял, и именно в это время будет заниматься своими проблемами, и на основе вот этого закона наш закон Санкт-Петербурга, который в точности повторяет эти нормы, и даже то, что пишет, как обязательную норму закон федеральный о том, что должны быть так называемые гайд-парки, где мы могли бы собираться, мы – граждане Российской Федерации, и высказывать свое мнение по любому поводу. У нас их сейчас 8 штук, и только один – в центре, на остальных даже уже детские площадки.

Игорь Кучеренко: Наталья Леонидовна, можно я перебью.

Наталья Евдокимова: Конечно.

Игорь Кучеренко: Что закладывал законодатель в эту 31 статью? Он закладывал, прежде всего, право народа выйти и сказать власти, с чем он не согласен. А в эти законы, подконституционные акты заложены, если мы внимательно посмотрим, что нельзя собираться у зданий…

Наталья Евдокимова: Судов, больниц…

Игорь Кучеренко: Не только…

Наталья Евдокимова: Органов власти.

Игорь Кучеренко: Органов власти, то есть туда, куда народ хочет прийти и высказать свое недовольство, может быть свои предложения, там собираться нельзя. Говорят, гайд-парк. Во-первых, путают понятия, в Лондоне не ходят митинговать в гайд-парк, они ходят к зданию премьер-министра, а в гайд-парке собираются всякие писатели, поэты, где они тусуются. У нас у Финляндского вокзала теперь собираются. Кому там люди будут высказывать? Полицейским, которые стоят? Так они не передадут.

Наталья Евдокимова: Количество которых больше, чем митингующих.

Игорь Кучеренко: Совершенно верно. Так они не передадут эти требования. Они, во-первых, занизят количество, которое и так маленькое, они сделают его еще меньше. Мы все знаем, если полицейские говорят, что было две тысячи, на самом деле было – четыре или шесть и так далее. Власть, запрещая митинги, ограничивая всячески проведение, она лишает себя связи с народом. Кстати, мы знаем, что одиночные пикеты не требуют заявительного характера или уведомительного характера.

Наталья Евдокимова: Но у нас есть ноу-хау. Смотрели на заседании Правозащитного совета, когда подходят полицейские, говорят: «Был сигнал, подали заявление, что кто-то из вас нарушил законодательство... Да и вообще сейчас терроризмом займется, по крайней мере, экстремизмом.» Людей задерживают, не составляя протокола, держат 2-3 часа, сколько возможно, потом говорят, что проверили, ничего нет, но пикет-то сорван.

Игорь Кучеренко: Мы теперь знаем, что такое массовые беспорядки по-русски, по-московски. Массовые беспорядки – это, когда кидаешь в полицейского пластиковый стаканчик…

Наталья Евдокимова: … и у него ломается плечо.

Игорь Кучеренко: Да, они такие хрупкие. Или говоришь по телефону где-то недалеко от того места, где происходит…

Наталья Евдокимова: Мало ли, что ты передаешь по телефону, вдруг какую-то секретную информацию. Когда мы защищаем права человека, мы говорим, что права нарушает государство. Мне говорят, а если человека кто-то убил? Значит, недостаточно защищен был этот человек государством, значит, не так работают правоохранительные органы, не так работает суд, а это уже – государство, Российская Федерация.

Игорь Кучеренко: Извини, Наташа, мы не можем упрекать государство во всех убийствах, потому что криминал пока не изжит. Убийства, как и другие преступления, будут совершаться. Важно, чтобы государство изучало причины и условия совершения этих вещей, как случай в Саратове, чтобы девочкам не приходилось ходить мимо заброшенных гаражей, чтобы там всегда было светло и так далее, и тому подобное. Вот государство должно отвечать за устранение причин и условий совершения преступления.

Наталья Евдокимова: Совершенно верно.

Игорь Кучеренко: Да, пьянство в быту – это тоже забота государства. От чего люди пьют? Государство в любом случае отвечает за нарушение прав и свобод человека и гражданина, в том числе статьи 20, мы говорим о жизни человека.

Наталья Евдокимова: Это самое важное его право – право на жизнь. Если не будет этого права, остальные просто не нужны.

Игорь Кучеренко: Причем неотчуждаемое, данное ему с рождения, это к вопросу о смертной казне, который возник.

Наталья Евдокимова: Опять возник. Очередной раз. Это Игорь Михайлович заметил, что председатель Законодательного собрания ратовал за возвращение смертной казни.

Игорь Кучеренко: Это такая фишка. В любой стране, если провести сейчас референдум, особенно на фоне громкого преступления, такого кровавого, ужасного преступления, подавляющее большинство граждан проголосует за смертную казнь. Мы еще не стали взрослыми. Я имею в виду, вся планета, все человечество, на столько, чтобы все понимали, что это недопустимо. Поэтому, когда люди просвещенные достаточно, я не думаю, что спикер, председатель Государственной Думы, совсем уж непросвещенный, он четко понимает, о чем он говорит, когда говорит: «Я бы тоже подумал…», он возбуждает вот эти нехорошие эмоции…

Наталья Евдокимова: Самые низменные…

Игорь Кучеренко: Да, и это является способом сплочения вокруг власти. Кто может ввести смертную казнь? Только власть.

Наталья Евдокимова: Естественно. Мораторий отменить и все дела. Просто вам напоминаю, что мораторий – это одно из условий вхождения Российской Федерации в Совет Европы.

Из материалов дела:
«В странах, где смертная казнь разрешена, процедура обходится властям в миллионы долларов, - как пишет Газета.Ru – в Калифорнии с 1978 года на систему смертной казни было потрачено около $5 млрд, на эти бюджетные деньги привели в исполнение 13 приговоров. Причина дороговизны кроется в тщательном судопроизводстве. В марте губернатор Калифорнии подписал мораторий на казнь осужденных».

Наталья Евдокимова: Я просто хочу сказать, что еще Морщакова Тамара Георгиевна говорила, о том, что при нынешней ситуацией со следствиями, с судами, когда оправдательные приговоры 0,3%, если уже не меньше, вполне возможно, то есть процента нет оправдательных приговоров, то тогда могут быть просто ужасные ошибки. Давайте вспомним Чикатило, ведь 2 человека были казнены до него за его преступления.

Игорь Кучеренко: Наташа, я бы еще здесь один аспект вспомнил… Как-то не часто упоминают, когда ведется полемика вокруг смертной казни, те, кто против нее, не часто вспоминают одну вещь, что если смертная казнь за преступление, доказанное, допустим, 100% это тот преступник, который заслуживает наказания? Государство ему мстит по сути дела. А его задача, государства, обеспечить охрану общества от этого человека, и эту роль выполняет пожизненное заключение.

Наталья Евдокимова: Да проще всего взять, расстрелять человека, нет проблем.

Игорь Кучеренко: Кроме того, мы знаем на примере тех же Соединенных Штатов, у которых очень долго смертная казнь, даже при наличии такого приговора, приводится в исполнение, иногда десятилетиями человек ждет этой самой казни, и вдруг выясняется, как в случае с Чикатило, что не он совершил это убийство или какое-то другое преступление. Пусть спустя годы, но он выходит на свободу, и ему сохраняется жизнь. А распни его…

Наталья Евдокимова: Мы это уже проходили…

Игорь Кучеренко: Да, проходили. В Саратове это случилось от того, что общество не зрелое еще. Они искали этого человека, которого подозревали в совершении убийства девятилетней девочки, и кричали: «Отдайте его нам!» Какой век у нас на дворе?

Наталья Евдокимова: В Государственную Думу внесен закон о предотвращении домашнего насилия. Вот уж где латентное, скрытое преступление, когда женщины и дети, а могут и мужчины подвергаться и физическому, и психологическому, и эмоциональному, и финансовому, и сексуальному насилию и не выходит это за рамки. Почему? Потому что придешь ты в полицию, во-первых, сам разбирайся, это у тебя в семье, во-вторых, штраф заплатит, например, муж, это будут деньги из семьи, в-третьих, тебя никто не защитит, ты вернешься туда же после того, как напишешь заявление в полицию, поэтому реальной защиты нет. Подготовлен такой законопроект, причем очень давно.

Игорь Кучеренко: Хочу поспорить.

Наталья Евдокимова: Я так понимаю, тебя жена бьет. У тебя другая история.

Игорь Кучеренко: Драться будем сейчас. Я вымещу на тебе!

Наталья Евдокимова: Во-первых, мне до тебя не достать, придется от микрофона оторваться, а это сложно. Посмотри, что главное. Главное в том, чтобы защитить жертву от насильника. Очень часто следующее говорят в полиции: «Ну, убьют, приходите…» Так доходит. Вы знаете, что количество домашних преступлений иногда больше, чем количество жертв дорожно-транспортных происшествий.

Игорь Кучеренко: Замечательные предложены меры, только любое обвинение должно быть доказано и приговор суда должен вступить в законную силу. На чем будут базироваться доказательства, если жена позвонила. Заметьте, позвонила. Ей дали позвонить в полицию, то есть тот насильник, который только что, по словам жены, ее избивал, разрешил ей позвонить.

Наталья Евдокимова: Она закрылась в ванну с мобильным телефоном.

Игорь Кучеренко: Она закрылась в ванну, позвонила с мобильного телефона. Приходит участковый и застает этого насильника за разгадыванием кроссворда, а жена, закрывшись в ванной, кричит: «Он меня хотел избить!». И? На чем судья построит обвинительный приговор?

Наталья Евдокимова: Я не говорю сейчас о том, что судья построит свой приговор. Я говорю о том, что первично оградить жертву ли или человека, который может стать жертвой. Оградить его первично.

Игорь Кучеренко: Красивые слова! Вот участковый. Он пришел. От мужа немножечко попахивает коньячком, он говорит: « Ну, а что? Я дома. Имел право». Что дальше должен делать участковый?

Наталья Евдокимова: Во-первых, он должен ситуацию разъяснить. Все равно это не первый раз. Я вас уверяю. Если это первый раз, женщина не будет вызывать полицию, она захочет закончить это мирно.

Игорь Кучеренко: Что должен делать участковый?

Наталья Евдокимова: Например, опросить соседей. Если это скандал, если это выливалось в такие вот вещи громкие, да. Если это не громкие вещи, особенно важно психологическое насилие, его вообще вот так не увидишь, да?

Игорь Кучеренко: А уж участковый точно не увидит. Он не психолог.

Наталья Евдокимова: Дальше привлекаются и психологи, и социальные работники…

Игорь Кучеренко: Ой, Наталья Леонидовна, я прошу прощения. Вот на бумаге очень красиво.

Наталья Евдокимова: Понимаешь, Игорь Михайлович, если бы это было только на бумаге. Такие законы уже приняты по всему миру. Подожди минутку.

Игорь Кучеренко: Я знаю, о чем я говорю. Законы... Законы, да, на бумаге написаны.

Наталья Евдокимова: Во всех цивилизованных странах, я эту систему изучала в Швеции, изолируют их друг от друга. А дальше идет проверка.

Игорь Кучеренко: Поехали в Швецию?

Наталья Евдокимова: Ну, хорошо.

Из материалов дела:
«Только 16 % женщин-жертв домашнего насилия, обратившихся за помощью в правоохранительные органы, психологические и юридические службы, полностью удовлетворены их работой. По данным СПбГУ многие потерпевшие забирают свои заявления. Только 56% таких заявлений регистрируются, остальные же теряются на разных этапах».

Игорь Кучеренко: Я Вам дам совет. Один-единственный: уходите к чертовой матери от насильника. Один раз еще можно. Мало ли, сорвался человек, что-то не так было… Как только второй раз он вас стал бить, встали, собрали шмотки и ушли. Скажете куда? Куда угодно! Куда угодно! Если вы говорите, что «ради детей я с ним живу», вы делаете детей такими же идиотами, как их папаша. Куда угодно уходите – в общежитие, в лес, в сторожку, но с ним жить не надо!

Наталья Евдокимова: Правильно.

Игорь Кучеренко: Если это совместно нажитое имущество, уходите к родственникам, делите это имущество с помощью адвокатов и не надейтесь на тот закон, о котором вам говорила только что Наталья Леонидовна. Не будет он работать. Не будет!

Наталья Евдокимова: Да, действительно, есть сейчас такие «шелторы», такие защиты, приюты, защитные дома для таких женщин с детьми, но в нашем законе говорится и о том, что даже если собственником этой квартиры является муж или сожитель, бойфренд, то тогда имеет право полиция при таком совершенном преступлении его изолировать. Пусть он ищет.

Игорь Кучеренко: Мы перешли к теме нарушения прав человека в местах лишения свободы. Те единичные случаи, которые доходят до нас, Эльдар Дадин, пресс-хата в Новых Крестах и т.д. Это, действительно, единичные случаи. Это маленькая-маленькая верхушка айсберга на поверхности. Кстати, это можно было бы изменить властной волей, это можно было бы изменить сегодня. Это сложно, не за один день, но начинать надо сейчас. Никто даже не пытается этого делать. Одним из главных механизмов о выявлении недостатков являются Общественные наблюдательные комиссии, в которых все меньше и меньше подлинных правозащитников. Сейчас туда они совсем уже не попадают. Вот у нас сейчас Лена Шахова вошла.

Наталья Евдокимова: Лена Шахова вошла. Елена Владимировна Шахова.

Игорь Кучеренко: Да, это одна из нескольких десятков.

Наталья Евдокимова: Из сорока.

Игорь Кучеренко: Из сорока.

Наталья Евдокимова: В Санкт-Петербурге.

Игорь Кучеренко: И туда под видом общественности в значительной степени попадают советы ветеранов ФСИН. Вот как интересно!

Наталья Евдокимова: Правоохранительных органов.

Игорь Кучеренко: Правоохранительных органов, да. Которые в прошлом, не исключено, сами нарушали закон и права человека в местах лишения свободы. А теперь они стали ветеранами и от ветеранских организаций они попадают в Общественную наблюдательную комиссию, чтобы наблюдать, как обеспечиваются права человека.

Наталья Евдокимова: Яна Теплицкая была членом ОНК, эти две наши девушки-героини. Они всегда ходили вдвоем, выявляли нарушение прав человека там и, в частности, пытки. Но, обратите внимание, в нашем законодательстве этого слова нет. И мы не подписали Конвенцию по предотвращению пыток. Значит, что-то у нас внутри не так. У нас в Совете при Президенте Российской Федерации по развитию гражданского общества и правам человека есть Каляпин Игорь Александрович. Он остался сейчас в Совете. Он руководил когда-то организацией, которая называлась «Против пыток». К сожалению, она приобрела статус «почетный» иностранного агента, ему пришлось ее ликвидировать, как организацию, но он продолжает этим заниматься.

Из материалов дела:
«Новый директор ФСИН Александр Калашников – «мастер в борьбе с коррупцией» и «не раз это доказывал», - заявила «Интерфаксу» зампред ОНК Москвы Ева Меркачёва. Она выразила надежду, что при новом руководителе ФСИН не приобретёт обвинительный уклон, а продолжит гуманизацию».

Наталья Евдокимова: Семья – это латентные преступления, никому не видные, обществу слезы. И тюрьма – это латентные преступления. Понятно, что в тюрьмах сейчас устанавливаются видеокамеры, но наши доблестные службисты в системе исполнения наказаний, они могут установить эти камеры так, что увидеть вы реальное преступление не сможете. Ведь, обратите внимание то, что раскрылось, это снято скрытой камерой. Что вводятся различные пыточные мероприятия – это уже сверх наказания. А вот нет статьи в Уголовном кодексе, нет понятия пытки. Есть для этих службистов «превышение должностных полномочий» и не в чем себе не отказывай.

Игорь Кучеренко: Да, это 286 статья. Максимальный срок 10 лет. Попадают под уголовную ответственность по этой статье в основном сотрудники уголовного розыска. Допускают пытки еще здесь, еще до суда. Слабое оправдание, но они, как правило, говорят, что «мы таким образом пытаемся…

Наталья Евдокимова: Пытаемся раскрыть преступление…

Игорь Кучеренко: … раскрыть преступление, найти сообщника, предотвратить более тяжкие последствия…» Это не оправдания, но, когда пытают людей, уже лишенных свободы, и уже ничего от них не нужно, никакая информация, там люди удовлетворяют свои низменные…

Наталья Евдокимова: Садистские.

Игорь Кучеренко: … потребности. Да. Они вначале входят туда новичками, смотрят на более опытных товарищей. Это же власть над человеком! Они упиваются этой властью. Ведь под эти пытки может попасть любой, кто попал в места лишения свободы за украденный мешок картошки, по оговору и так далее…

Наталья Евдокимова: В том числе, по экономическим статьям.

Игорь Кучеренко: По экономическим статьям, вообще…

Наталья Евдокимова: И мы это видим.

Игорь Кучеренко: … Не целесообразно сажать в тюрьму, потому что, если это предприниматель, то посадив его в тюрьму, мы разрушаем его бизнес, лишаем налогов. Если совершил налоговое преступление, там есть штрафы серьезные. Берите с него. И Родина буде богатеть, и он останется на свободе. Он никого не убил, никого не оскорбил, не изнасиловал, он решил обмануть государство, которое, как говорили при советской власти, грех не обмануть, потому что оно тебя все время обманывает.

Наталья Евдокимова: К чему Вы призываете, Игорь Михайлович?..

Игорь Кучеренко: Я про прошлое, про историю. Сейчас нет, конечно. Хотя у меня есть сильные смутные подозрения. Они смутные, но очень сильные подозрения, что часто с помощью вот таких уголовных дел разрешаются какие-то бизнес-конфликты.

Наталья Евдокимова: Естественно. Об этом даже говорил господин Медведев «перестаньте кошмарить бизнес».

Игорь Кучеренко: Что тут? Я думаю, те, кто нас слушает, задумается. Во-первых, мы не получаем никаких печенек.

Наталья Евдокимова: Не дают вот…

Игорь Кучеренко: Не дают, к сожалению. Если сегодня ты ни за кого не заступишься, завтра за тобой придут, а заступаться будет некому.