Александр Москаленко: нужно пересмотреть нормативы уборки снега в Петербурге

В Смольном отчитались, что Петербург в режиме 24/7 очищают от снега более 900 машин и примерно тысяча дворников. Однако город, как и в предыдущие годы, утопает в сугробах, что ставит под сомнение эффективность так называемой «снежной реформы». Вслед за похолоданием начались коммунальные аварии: несколько десятков домов во время ремонтных работ оставались без отопления. Кроме того, СК возбудил уголовное дело после того, как три человека, в том числе дети, получили ожоги при прорыве трубы во Фрунзенском районе. Тем временем, в городе продолжают гореть автобусы: очередное ЧП было зафиксировано на Ленинском проспекте, что, в свою очередь, вызывает вопросы к транспортной реформе. Итоги недели шеф-редактор Business FM Петербург Максим Морозов обсуждает с президентом группы компаний «Городской центр экспертиз» Александром Москаленко.

Максим Морозов: Начнём с уборки города от снега. Сначала — неожиданный снегопад и коллапс в некоторых локациях Петербурга, затем — потепление и ледяной дождь. С чем, на ваш взгляд, связана сравнительно некачественная, плохая уборка города от снега и наледи?

Александр Москаленко: Я бы сказал не комплекс, а ворох проблем. Я как раз ездил на автомобиле во время снегопада.

На следующий день после начала снегопада я был удручён высказыванием одного из высокопоставленных городских чиновников, который заявил, что, по нормативам, снег смогут убрать за 12 дней.

Максим Морозов: То есть практически до Нового года.

Александр Москаленко: Совершенно верно. Я так «обрадовался» в кавычках. И подумал, сколько можно говорить на эту тему? Справедливости ради надо сказать, что городские службы справляются быстрее. Все коммунальные службы во всеоружии, как наскипидаренные, бегают и что-то делают. Подвижки есть. Чего не хватает? Буду сравнивать с замечательным городом Москва. Я ей всегда завидовал: как только в Москве начинался снегопад, на улицы выдвигалось огромное количество техники и грузовиков, которые вывозили снег. Плюс действует большое количество снегоплавильных заводов и много-много чего ещё. Я сравнивал объёмы заявленной техники в Москве и в Петербурге. Москва в три раза больше по населению, чем Петербург. По территории старая Москва была меньше Петербурга, но сейчас вместе с Новой Москвой стала побольше.

Максим Морозов: Новую Москву присоединили в 2012 году. Площадь Москвы увеличилась 2,5 раза.

Александр Москаленко: Да, то есть в три раза разница по численности населения и по площади, и при этом превосходство по технике — на порядок. Нам всегда говорят, что в нас 8-12 000 единиц готовой техники. Это здорово, но если её не хватает, то должно быть 18 000 или 30 000.

Мы гордимся тем, что у нас есть большое количество техники, но большое — не значит достаточное.

Второе, в начале нашего разговора я сказал, что чиновники говорят о том, что они работают по определённым нормативам. У меня такое впечатление, что эти нормативы давно нужно пересмотреть. Ведь Москва начинает вывозить снег, как только начинается снегопад, а мы ждём его окончания.

Максим Морозов: Действительно ли в Петербурге есть настолько серьёзная зависимость от реагентов, что мегаполис не может от них отказаться?

Александр Москаленко: На мой взгляд, да. Более того, я знаком с международным опытом ряда государств. И я бы не сказал, что он очень удачен. Наши северные соседи активно используют гранитную крошку, которую потом собирают и возвращают в оборот.

Мне, например, не понравилось ездить по гранитной крошке. Ранее её пару лет использовала Москва, но потом прекратила. По гранитной крошке я еду, условно говоря, как по стиральной доске. Кроме того, это износ покрышек. Плюс снова встаёт вопрос экологии: в воздухе становится больше резиновой крошки. А её и так хватает.

Возвращаясь к вопросу о реагентах: наносит ли соль ущерб экологии? Мне кажется, меньше, чем что-то другое. Пострадают ли наши ботинки? Да, пострадают. Но давайте выбирать: лучше сломать руку или купить следующие ботинки? Американский опыт тоже интересен: там штрафуют домовладельцев, у которых не расчищена территория вокруг дома. У нас вы много видели граждан с лопатами? Только если откапываешь собственный автомобиль.

Максим Морозов: Вторая тема связана с первой: в связи с морозами начались прорывы на теплотрассах, случилось несколько коммунальных аварий. Все эти случаи возвращают нас к проблеме изношенности коммунальных сетей. Впереди зима, минусовые температуры. Получается, что мы не застрахованы от таких аварий. Что необходимо сделать, чтобы минимизировать их число?

Александр Москаленко: Масштабы аварий за прошедшие два месяца весьма значительные. Оговорюсь: думаю, что в поле зрения прессы наверняка попало не всё. Мы не видим незначительные прорывы или аварии в районах. Как говорится, всё решается в текущем режиме. Беда в том, что, пожалуй, ничего не изменилось. Выделяется больше средств, в землю закапывается больше новых труб, но подходы к проектированию и строительству не поменялись. Есть участки, на которых положили не металлические, а пластиковые трубы. Я смотрю на это очень осторожно, потому что не понимаю, как они будут себя вести в течение длительного периода. Непонятно, что случится в условиях мороза и промерзания почвы, кроме того, у нас плавающие, колеблющиеся грунты. Понятно, что сталь – очень надёжный материал. Нужно следить за трубой. Возникла коррозия или нет, если возникла, как она развивается. У нас целый ряд предприятий коммунальной сферы начал демонстрировать роботов, которые ползают внутри труб. Это хорошо, но основная масса самих теплотрасс не приспособлена к пропусканию роботов. А мы продолжаем их строить в таком же режиме. Не устанавливаем приёмные камеры ни для этих роботов, ни для эндоскопов.

Если мы начнём разговаривать с руководителями и инженерами компаний, владеющих теплотрассами, они будут говорить: по нормативам срок жизни трубы 15 лет, средства есть, планируем заменить ещё столько-то труб. Но рвётся-то не по нормативам, а по фактическому состоянию! И в большинстве случаев это состояние мы не знаем.

Максим Морозов: Проблема в том, что нет должной диагностики?

Александр Москаленко: Если говорить узко, то да. Мы хорошо создаём, строим, наверное, хорошо ремонтируем. Но в процессе эксплуатации мы не понимаем, что там происходит.

Максим Морозов: Наконец третья тема: в Петербурге продолжают гореть автобусы. Граждане не застрахованы от подобных ситуаций: каждый раз, когда ты пользуешься наземным общественным транспортом, то можешь оказаться в горящем автобусе. В чём заключается основная проблема таких возгораний?

Александр Москаленко: Пожары в автобусах дают серьёзный общественный резонанс. В последние несколько лет частота горения автобусов в Петербурге 5-6 штук в год стабильно.

Максим Морозов: Комитет по транспорту говорит, что всё происходит в рамках норматива. Но это же не значит, что когда в мегаполисе сгорело уже с десяток автобусов, это нормальная история.

Александр Москаленко:

Приличный объём пожаров в МАЗах, автобусах Минского автомобильного завода. Обратите внимание, что расположение двигателя в них вертикальное. Меня это настораживает. С одной стороны, если после выпуска они ездят и горит не каждый второй, то, наверное, схема достаточно надёжная. Но мне как-то привычнее, если двигатель расположен в горизонтальной плоскости.

Максим Морозов: Это звоночек о том, что, возможно, стоит пересмотреть подходы к конструктиву.

Александр Москаленко: Да. Есть ещё один посыл Петербурга. Власти города очень гордятся переводом общественного транспорта на газ. Это лучше для экологии и экономики. Но простите, это хуже в вопросах безопасности. Пожар в подобном автобусе может возникнуть с той же вероятностью, потому что помимо газа там есть масла и другие воспламеняющиеся элементы.

Максим Морозов: Всё равно отопление, печка работает на дизельном топливе.

Александр Москаленко: В этом случае газ будет не гореть, а взрываться. Я бы больше смотрел в сторону Москвы. Понятно, что её бюджет больше. Но столица миновала данную стадию и сразу перешла к электробусам.