Сергей Цыпляев: про уборку снега, рост тарифов и нелегальную миграцию

С начала года травмы из-за гололёда в Петербурге получили более 350 человек. И это только официальные данные, которые предоставляет Городская станция скорой помощи. В Смольном заверили, что по каждому случаю проводится проверка. Тем временем сфера ЖКХ по-прежнему испытывает дефицит кадров, в том числе дворников. Однако в службе судебных приставов заявили, что только в 2024 году за нарушения правил из России было выдворено свыше 80 000 мигрантов, передаёт ТАСС. При этом власти Петербурга повышают тарифы на жилищно-коммунальные услуги и стоимость проезда в общественном транспорте. Итоги недели шеф-редактор Business FM Петербург Максим Морозов обсуждает с соавтором Конституции России, бывшим полпредом президента в Петербурге Сергеем Цыпляевым.

Максим Морозов: Начнём с пресловутой темы — сравнительно плохой, некачественной уборки города от снега. После второго залпового снегопада в социальных сетях много недовольных горожан: травмы, жалобы. Как решалась проблема с уборкой города в то время, когда вы были полномочным представителем президента? Почему сейчас, когда появились новые технологии, реагенты, совершенно другие бюджеты, её не удаётся решить?

Сергей Цыпляев: Я не помню, чтобы в те времена эта проблема стояла острым образом. Может быть, её перекрывали другие проблемы. Но есть и объективные вещи, связанные с тем, что вся страна пошла по дороге централизации. Петербург не исключение. Здесь, к сожалению, демократические силы выступали за то, чтобы собрать всё в одних руках и создать так называемое единство городского хозяйства. У наших соседей, например, Финляндии, Швеции, Норвегии, те же проблемы со снегом: тоже много жалоб и много снега. Но есть чёткое понимание, кто за что отвечает: где ответственность правительства, где — местных властей, а где — собственников жилья. Дальше есть контролёры, штрафы, частные компании, которые нанимают для уборки снега.

Максим Морозов: В Петербурге обратная тенденция. Суть «снежной реформы» сводится к тому, что частных подрядчиков исключили из уборки, передав всё городским структурам.

Сергей Цыпляев:

Нам кажется, что если мы всё централизуем и объединим под кажущимся контролем, то всё сразу улучшится. На самом деле после этого монополисту совершенно неинтересно заниматься расчисткой снега в каждом уголке. Исключаете конкуренцию, исчезает развитие: монополист спокойно спит.

Ему ничего не надо менять: и так всё возьмут, куда вы денетесь! Эта вещь воспроизводится с соответствующими последствиями. Потом мы будем изумляться: вроде бы у нас проводятся парады коммунальной техники, на которых стоят красиво одетые люди, а дальше начинается вот это всё. Надо сказать, что сейчас страдают все европейские страны. Все вспоминают, что когда-то был дворник, который отвечал за всё. Сегодня найти человека, который будет этим заниматься, становится весьма и весьма проблематично.

Максим Морозов: Вторая тема как раз связана с трудовыми мигрантами. В 2024 году более 80 000 иностранцев были принудительно выдворены из России за различные нарушения миграционного законодательства. Как быть в ситуации, когда и мигрантов выдворяют в целях безопасности из-за нарушения миграционного законодательства, и им становится всё менее интересно работать в России из-за «курсового ралли»? Насколько мы сейчас зависим от мигрантов?

Сергей Цыпляев:

Проблема миграции — общая проблема всех зажиточных стран. Сегодня это главный вопрос на выборах в Европе и Америке. Первая позиция сторонников Трампа — ограничение миграции. Шесть из десяти его сторонников требуют высылки нелегалов.

Что касается Европы: всё время усиливается «Альтернатива для Германии». «Национальное объединение» Франции выиграло выборы в Европарламент и едва не выиграло национальные выборы. На первом месте в Австрии сейчас Австрийская партия свободы, ультраправая партия, первая позиция которой — это тоже борьба с мигрантами. Развита большая экономика, люди стали жить лучше и захотели более комфортной, удобной жизни. Кроме всего прочего, эти страны неумолимо стареют. Например, Германия начала века — это бедная страна, где 50% населения моложе 20 лет. А Германия конца прошлого века — это богатая страна, где 50% населения старше 50 лет. Встаёт вопрос, кто встанет на конвейер, кто будет класть кирпич, кто будет мести улицы? Я специально ездил в Данию, чтобы посмотреть работу с мигрантами. Они, допустим, приглашают филиппинок, потому что они самые лучшие сиделки для детей. Там привлекают представителей определённых наций для определённых направлений. Но когда они приезжают, перед ними ставят конкретные задачи. В первую очередь — изучение языка. Решается вопрос трудоустройства, чтобы дети обязательно были в школе, рассматриваются варианты жилья. Они понимают: если этого не делать, начинаются анклавы и национально-ориентированная преступность.

Максим Морозов: Одно из предложений депутатов Госдумы в ответ на этот вызов — ограничить временное пребывание мигранта и запретить ему привозить с собой семью и детей.

Сергей Цыпляев: Если у вас стоит очередь, вы можете выставлять те или иные условия. Если же появляется проблема нехватки, то нужно понимать, что просто так диктовать условия будет тяжело. Будут ли желающие на такие варианты? И последний комментарий: у нас очень противоречивое сознание.

У нас в голове уживаются взаимоисключающие позиции. Те же люди, которые искренне, глубоко сожалеют о распаде Советского Союза, категорически не желают видеть выходцев из республик Советского Союза на улицах наших городов. Вы хотели СССР, он к вам и приехал! Вы должны радоваться: вы же этого хотели.

К вопросу, почему мы обходились без приезжих. Раньше был другой источник — наша деревня. Где-то к 1970-м годам её практически вычерпали. Помните слово «лимита»? Уже тогда романовские ПТУ, которые строились в Ленинграде, начали завозить рабочую силу из Средней Азии. Потому что там в советское время было много молодёжи и была безработица, а здесь — нехватка рабочих рук. Эти экономические вещи сбросить невозможно. Поэтому простые рецепты вроде «давайте всё закроем» не работают. Только экономику остановите.

Максим Морозов: Наконец, третья тема, которую успеваем обсудить, это повышение тарифов на жилищно-коммунальные услуги в Петербурге, рост цен на проезд в общественном транспорте, подорожание техосмотра, рост штрафов и далее по списку. Какие меры могут предпринять федеральные и региональные власти, чтобы сгладить инфляционные проявления, которые выливаются в повышение стоимости и тарифов?

Сергей Цыпляев: Мы не можем закрывать глаза на то, что страна находится в серьёзном военном конфликте. Это длительный конфликт, который потребовал в значительной степени перевода экономики на военные рельсы.

Для себя надо чётко понимать, что военный сектор экономики производит продукцию, которая уходит на фронт и исчезает. А на деньги, которые были заплачены за производство этой продукции, люди приходят и покупают товары: молоко, хлеб, жильё и так далее. Тем самым вся сумма этих денег в виде зарплат приходится на товары, производимые гражданским сектором, который в этой ситуации оказывается ограниченным.

Казалось бы, много денег, давайте разворачивать гражданское производство: покупать оборудование, нанимать персонал. Здесь мы упираемся в то, что персонал нанять негде, есть ограничения по рабочей силе, сегодня минимальная безработица. А развитие промышленности, инвестиции и закупка оборудования в свою очередь упираются в санкционные режимы. По щелчку пальцев всё, что надо, не наделаешь. В этой ситуации Центральный банк говорит, что не может остановить инфляцию, но накладывает жгут на конечность, из которой течёт кровь. ЦБ говорит, что может вкачивать деньги в экономику, но они не приводят к росту товарного предложения из-за неденежных ограничений. Это ведёт только к увеличению стоимости товара. Поэтому Центробанк делает деньги дороже, чтобы они становились труднодоступными. В первую очередь, из-за этого страдает производство.

У товарища Эрдогана был эксперимент: несмотря на инфляцию, он считал, что надо держать ключевую ставку маленькой, чтобы тем самым подхлёстывать промышленность и производство дешёвыми деньгами. Это завершилось тем, что цены ушли в небо, тарифы на коммуналку выросли в 1,5-2 раза, всё стало шататься. В итоге они резко подняли ставку.

Ещё раз подчеркну, что предложение вкачать деньги в экономику и плюнуть на все вопросы ведёт к тому, что экономика срывается в гиперинфляцию. Помню свою историю, когда покойная тёща в 1989 году, на момент рождения её внука, моего сына, сказала, что положит ему до 18 лет семь тысяч рублей. Тогда я, молодой и горячий, сказал, что когда ему исполнится 18, на эти деньги он сможет купить мороженое. Она страшно обиделась, но так и произошло. Люди отказывались понимать, что впереди волна инфляции, которая сметёт все ваши сбережения, накопленные на чёрный день, и что строить долгосрочные планы невозможно.