13.04.2021

КИРИЛЛ СОЛОВЕЙЧИК: Про QR-коды, городской акселератор и диалог с бизнесменами

Гость студии - председатель Комитета по промышленной политике, инновациям и торговле Кирилл Соловейчик.

Фото: Business FM Петербург

ОБ ИТОГАХ 2020 ГОДА

Кирилл Соловейчик:

Примерно 187 тысяч юридических лиц, 157 тысяч индивидуальных предпринимателей. Все они ведут в той или иной степени хозяйственную деятельность.

2020 год, действительно, был очень тяжелым. Исходя из итогов года, мы видим, что количество юридических лиц немного уменьшилось, количество индивидуальных предпринимателей немного даже возросло. Для нас ключевое – это занятость. Занятость, как в промышленности, так и в малом, среднем бизнесе. Конечно же, по налоговой отдаче малый и средний бизнес находится на 2 или 3 месте после крупной, серьезной промышленности, поэтому занятость здесь и для малого бизнеса выходит на первый план.

Занятость – несмотря на сокращение в целом количества субъектов малого и среднего бизнеса на 4,7% – даже выросла.

Максим Морозов: Чем вы объясняете? Как перераспределение произошло?

Кирилл Соловейчик: Произошло перераспределение в те сферы, которые, наоборот, показали свой рост и свою устойчивость, и свою востребованность. Многие сферы сейчас показывают очень большой спрос по количеству вакансий: и IT в первую очередь, и медицина очень сильно нуждаются в кадрах.

Максим Морозов: Как вы оцениваете риск отложенных банкротств?

Кирилл Соловейчик: Я думаю, что, безусловно, мораторий сыграл свою роль.

Думаю, что банкротства, безусловно, будут. Но не будет лавинообразных банкротств, потому что в том числе и кредиторам не выгодно.

Нет стимула, зачем нужно банкротить предприятие. Я уверен, что Санкт-Петербург в экономическом плане – уникальный город. У нас очень сильно диверсифицирована экономика, которая достаточно хорошо показывает свое восстановление. Мы видим сейчас уже серьезные отскоки, которые превышают по своим показателям даже допандемический этап. Конечно, восстанавливаться бизнес будет и смысла банкротить его нет.

Максим Морозов: Как вы вообще замеряете объективно, в том числе для себя, чем живет, как живет бизнес? Потому что реестр – одно, а на деле другое?

Кирилл Соловейчик: Занятость. Зарплата. В любом случае ее надо платить. Если занятость растет, налоговая отдача тоже растет. Мы видим, что даже

по итогам 2020 года по НДФЛ план, который верстался на 2020-ый год в 2019-ом году, перевыполнен. Это говорит о том, что экономическая активность бизнеса идет.

Поэтому по таким, например, критериям можно тоже оценивать.

Максим Морозов: Не вы конкретно, а в принципе государственные чиновники всегда с радостью рапортуют о том, что выполнен и перевыполнен план по сбору налогов. Мне кажется, так немножко цинично говорить в 2020 такой сложный год, когда все хотели либо моратория, либо отсрочки. Борис Титов вообще говорил, давайте простим, может быть на какой-то период налоги. А мы рапортуем и отчитываемся, что хорошие у нас сборы.

Кирилл Соловейчик: Максим, мы не рапортуем и не отчитываемся. В любом случае, мне, как председателю комитета, который отвечает за развитие бизнеса, тяжело, когда бизнес страдает. Ни о каком рапорте речи быть не может, но вы же абсолютно правильно сказали, что мы тоже работаем по индикаторам.

Мы пытаемся координировать развитие, пытаемся и помогаем там, где нужно помочь. При этом, не нарушая конкурентные условия, не внося возмущений, которые не надо вносить, которые будут просто лишними, будут только мешать предпринимательству.

Максим Морозов: Такой дискуссионный вопрос, способствовали ли меры господдержки выходу компаний из «тени». С одной стороны, если ты в «тени», то ни на какие даже 12 130 надеяться не можешь, потому что государство тебя не видит, это твой выбор. С другой стороны, выходить из тени было поздно, потому что меры начались после 1 марта. Если ты не зарегистрировался до 1 марта, то ты их и не получишь. Большая дискуссия – стимулировала господдержка к выходу из тени либо нет?

Кирилл Соловейчик: Думаю, что косвенно, безусловно, стимулировала. Вы большой эксперт, все правильно говорите, что для тех, кто хотел получить поддержку, было уже поздновато выходить из какой-то «тени». Но я считаю, что предприниматели, которые еще работают в «тени», это делают, может быть, в какой-то степени неосознанно. Не понимая, чем государство поможет, а с другой стороны, чем они могут помочь государству. Я считаю, что это дорога с двухсторонним движением. В первую очередь, в головах, я думаю, произошла трансформация. То, что нужно работать в правильном юридически и налогово правильном русле – мы видим даже по количеству самозанятых, которые регистрируются. Конечно, источником самозанятых является, в том числе, переток из индивидуальных предпринимателей, но при этом есть сферы, где индивидуальных предпринимателей практически не было, а количество самозанятых растет. Как вы говорите, мы рапортуем, по сути

за год почти 100 тысяч самозанятых. Это очень серьезная сила, практически с нуля. Очень хороший результат.

Максим Морозов: К сожалению, совпало, что с 1 января перестал действовать режим налогообложения ЕНВД. Я запрашивал в конце прошлого года в нашей налоговой службе статистику, сколько на ЕНВД. Примерно 5% юрлиц к концу 2020 года находилось на ЕНВД. Немного, погрешность можно сказать. Но 34% индивидуальных предпринимателей, то есть треть ИП в Петербурге находилась на ЕНВД. В этот непростой период ЕНВД отменили, нужно было перейти на альтернативный режим налогообложения.

Кирилл Соловейчик: Я считаю, что смена правил – это всегда очень сложно. Что говорят предприниматели? Вы создайте условия и не меняйте их. По поводу ЕНВД было сломлено немало копий. Вы знаете, какие были дискуссии. Это были в первую очередь, конечно же, не региональные, а федеральные дискуссии. Были за, были против. Были аргументы, были контраргументы. Были очень серьезные, жесткие публикации.

Максим Морозов: Ваша позиция какая? Стоило продолжать? Все-таки изначально нам говорили, что ЕНВД – это временная мера, на определенный период. Власти федеральные, Минфин, налоговая посчитали, что он закончился. Но бизнесмены справедливо говорили, что не самое время для отмены, давайте, отменим, ок, но продлим немного, на несколько лет. Ваша позиция – вовремя или не вовремя отменили ЕНВД?

Кирилл Соловейчик: Очень сложно ответить на ваш вопрос. Я представляю, что думают предприниматели. Но я считаю, что, так как обещали сделать на время, так как предупреждали всех достаточно давно, надо было до конца доводить и менять. Я в этом плане, конечно, поддерживаю Федерацию.

Я считаю, что аргументов и у Минфина, и у ФНС было гораздо больше и они были гораздо убедительнее. Не считаю, что это стало очень серьезным барьером. Не считаю, что это пагубно повлияло…

Максим Морозов: В 4, в 5 раз выросла налоговая нагрузка по некоторым отраслям. Данные бизнес-бизнесмена Александра Абросимова, который недавно отчитывался в Заксобрании.

Кирилл Соловейчик: Надо рассматривать очень детально. Я очень уважаю Александра Васильевича. Но фразы или статистика, вырванные из контекста, в достаточной степени пагубно влияют. А когда средства массовой информации начинают эту информацию тиражировать, она влияет еще более пагубно.

Максим Морозов: Евгений Елин мне говорил, кто-то проиграл, а кто-то выиграл.

Кирилл Соловейчик: Надо считать, кто проиграл, кто выиграл, сколько их, сколько они до этого платили. Может быть, это и не явно, но в нацпроекте «Малое и среднее предпринимательство» глобально от малого бизнеса органы власти и страна хотят одного – занятости.

Максим Морозов: Некоторые перешли на УСН, а ставка УСН находится в компетенции субъекта. Почему бы не понизить? Некоторые субъекты понизили до символического 1-1,5%.

Кирилл Соловейчик: Мы тоже снизили ставку УСН для некоторых категорий. Это было в пакетах мер поддержки. При том, что малый и средний бизнес в промышленности и в инновациях напрямую не был признан пострадавшим. Но Александр Дмитриевич Беглов пошел на эти меры. Мы его убеждали, что нужно поддержать и малый и средний бизнес, потому что у них очень большие достаточно затраты, и коллективы тоже требуют поддержки. Снизили УСН и в этих областях. Почему нельзя обнулять?

Максим Морозов: Не то, что обнулять. Символические 1-2%.

Кирилл Соловейчик: Это вопрос тоже я считаю детального расчета. У комитета финансов здравая позиция. У налогов есть не только фискальная функция. Нужно просто внимательно считать. Налоги нулевые или минимальная ставка. Знаете, как когда учились водить автомобиль, говорили, как надо держать руль: крепко или чуть-чуть. Руль надо держать, как птичку в руке: с одной стороны, чтобы не улетела, с другой, чтобы не задохнулась. Здесь нужен разумный компромисс.

Максим Морозов: Кто сейчас в группе риска? Предприятия из каких отраслей? За кем вы с особой пристальностью наблюдаете?

О ЗЛОБОДНЕВНОМ

Кирилл Соловейчик: С особой пристальностью я наблюдаю за всеми.

Вызывает у меня опасения, исходя из общей логики, несмотря на то, что у нас есть коллеги – комитет по туризму, это все то, что связано с туризмом.

Максим Морозов: Индустрия гостеприимства.

Кирилл Соловейчик: Конечно.

Все, что связано с индустрией гостеприимства, с выставочной деятельностью, ивент-индустрия, которой Санкт-Петербург был всегда силен, находится в группе риска.

Потому что в полную работать до сих пор они все-таки не могут. Это уже достаточно долго продолжается.

Максим Морозов: Скажите, они получили хоть какую-нибудь помощь? Потому что все эти компании, организаторы концертов и мероприятий, они закрыты были дольше всех. Их бизнес прекратился по сути. А ивент, какая бы занятость там не была – договорная, не договорная – это сотни, иногда даже тысячи людей, которые организуют тот или иной проект. Некоторые промоутеры, с кем я говорил, говорят, что почти год без помощи вообще, о нас забыли.

Кирилл Соловейчик: Это не так. Собственно, как и все пострадавшие отрасли, они получали поддержку. Другой вопрос, достаточно ли этой поддержки для того, чтобы выжить. Ту поддержку, которую мы могли оказать, мы оказали.

Мы оказали поддержи больше, чем другие регионы. Посмотрите по рейтингу, и относительному, и абсолютному, Санкт-Петербург в лидерах. То, что мы могли позволить себе, как бюджет, направить на поддержку, мы направили и даже сделали больше. Другой вопрос достаточно ли этого? Конечно, недостаточно.

Оценить эффективность? Я считаю, что занятость. Люди сохранили рабочие места – это очень хорошо, потому что этот тот фундамент, с которого всегда проще стартовать. Так как мы отвечаем и за продовольственную безопасность, первое, с чем мы столкнулись, это ажиотажный спрос. Я давал интервью о том, что распредсклады забиты продовольствием, не надо покупать. Но вы знаете, когда чиновник в эфире говорит: «Вы не переживайте, будьте спокойны, все хорошо»…

Максим Морозов: Обратная реакция иногда.

Кирилл Соловейчик: Реакция обратная. Я после своего одного из интервью приехал домой, а мама говорит: «Да, видели тебя по телевизору, ты выступал, говорил, что не надо скупать гречку». Я говорю: «Мам, а скажи честно, хочется после того, как выступил чиновник пойти все-таки и купить пару пакетов гречки на всякий случай? Потому, что наше прошлое учит тому, что не все происходит так, как говорят органы государственной власти». Так или иначе, мы предприняли шаги. Губернатор сам по нашей просьбе с прессой съездил в распредсклады сетей. Сняли, успокоили людей, что у нас полностью все обеспечено. Цепочки поставок мы мониторили ежечасно, где находятся автомобили, где возникает дефицит. Для чего? Я еще вторично переживал, понимая, что люди сейчас вкладывают деньги не в то, а надо будет еще потом прожить. Ты сделал себе огромные запасы продовольствия, особенно долгого хранения, которые ты можешь и потом купить. Зачем тебе нужно это делать сейчас? Тебе надо будет покупать что-то другое. Мы увидели ажиотажный спрос на продукты питания. Деньги потребителя ушли туда. В этом плане это был двойной удар.

Максим Морозов: У меня вопрос к доктору экономических наук Кириллу Соловейчику.

Кирилл Соловейчик: : Здравствуйте.

Максим Морозов: Здравствуйте. Вопрос от Максима из Петербурга. Нужно ли сдерживать и замораживать цены на определенные категории товаров – то, что сейчас происходит с сахаром и с маслом?

Кирилл Соловейчик: Вы бьете прямо не в бровь, а в глаз. Вмешательство государства в механизмы рыночной экономики – всегда палка о двух концах, и делать это надо крайне осторожно. С другой стороны, вы должны согласиться, что реагировать надо. Необходимо было принимать неотложные меры, отреагировать, вмешаться на какое-то время, заморозив – но обязательно приняв после этого более системные меры. И я так понимаю, что правительство сейчас над более системными мерами работает.

Подобного рода вмешательства, если они будут иметь системный характер – это будет играть с экономикой в долгосрочной перспективе злую шутку. Потому что денег, вкачанных в снижение, заморозку цен, думаю, что хватать будет все меньше и меньше, и могут быть другие негативные последствия вокруг в других отраслях.

Максим Морозов: QR-коды – еще одна важная тема. Мне кажется, что и Кирилл Соловейчик, и Евгений Елин будут четко всю жизнь ассоциироваться с темой QR-кодов. Сколько организаций на сегодняшний день в Петербурге получили QR-коды?

О QR-КОДАХ

Кирилл Соловейчик: Более 120 тысяч, более точно – 126 тысяч.

Максим Морозов: Сколько остается в тени? Такие QR-диссиденты.

Кирилл Соловейчик: Мне сложно сказать, сколько остается в тени. Мы же не боги, все знать, наверное, невозможно.

QR-коды вводились для того, чтобы одномоментно выстроить связи с каждым предпринимателем и снабдить их необходимым пакетом документов, стандартов, инструкций для обеспечения безопасности как своих сотрудников, так и своих клиентов.

Максим Морозов: Вы придумали QR-код? В его функции, которая была реализована в Петербурге? Как это происходило: мозговой штурм, приснилось ночью, как Менделееву таблица?

Кирилл Соловейчик: Будем считать, что – возьму всю полноту ответственности на себя – придумал я. Если полностью, это придумал я вместе с Центром развития и поддержки предпринимательства, именно как механизм. Мы итерационно подбирали, то есть та модель, которую предложил ЦРПП, требовала доработки. Соответственно, я не могу сказать, я или Лев Кузнецов ее придумал. Но я видел долгосрочный эффект, безусловно, сразу же. Тактический эффект был, я считаю, достигнут. Я знаю, и весь коллектив любого оборонного предприятия, любого крупного предприятия прекрасно понимает, что такое работать по стандартам. Что греха таить, малый бизнес, микробизнес не знаком с системами стандартизации. И для того, чтобы все-таки обезопасить – это не то, что мне бизнесмен докладывал, в первую очередь я до него доводил, а он мне сообщал, что я понял, я принял, я понимаю, как это делать. Это было важно. И конечно же, я, как председатель комитета, когда пришел на этот пост, очень плохо представлял, сколько субъектов малого и среднего бизнеса, в какой отрасли с какой мощностью работает. У ресторана количество посадочных мест, у магазина это площадь торгового зала.

Максим Морозов: Как вы определяли эту достаточность информации, которая должна содержаться в QR-коде? Там же вплоть до фотофиксации. Почему, в частности, вызывало противодействие – потому что бизнесмены не понимают, зачем столько всего от нас? Где это будет храниться, как это будет использоваться, зачем вам это знать?

Кирилл Соловейчик: Уровень достаточности? Необходимо и достаточно. Не нужно заводить огромное количество информации, но что-то, что характеризует конкретный сектор экономики, бизнеса, ввести необходимо, чтобы мы понимали, кто это.

Еще раз: мы создавали и создали инструмент в первую очередь взаимодействия с бизнесом. Как этим можно воспользоваться – вы знаете, это как с персональными данными. Если это попадет в плохие руки, то негативный эффект будет очень большим.

Но, знаете, есть хакеры, есть системные администраторы и правильные программисты. Это всегда было борьбой, она была, есть и будет. Но те бенефиты, ту скорость бизнеса, которую получает он, когда внедряет новые технологии – я считаю, что это во многом компенсирует недостатки, которые могут так или иначе произойти.

Максим Морозов:

Где хранится и как будет использоваться эта информация?

Кирилл Соловейчик:

Вся эта информация хранится на защищенных серверах, которые подведомственны Комитету по информатизации и связи.

Максим Морозов: Сколько она там будет храниться?

Кирилл Соловейчик: Безусловно, эта информация, как и любая информация, живет. А живет она исходя из того, что делают предприниматели. Предприниматель может в ответ на протянутую нами руку ничего не сделать, и пусть живет. А тот акселератор, который мы запустили с 1 марта – это же тоже в том числе построено на… Ведь QR-код мы понимаем, что это вершина айсберга. В основном, в первую очередь это личный кабинет, который заведен на портале ЦРПП, и это и есть то окно, через которое я, как председатель комитета, и мой комитет, общаемся с бизнесом.

Максим Морозов: Что с этой big data будет, как вы будете с ней работать и как долго? Нужно ли будет ее обновлять?

Кирилл Соловейчик: Она же постоянно обновляется. Сейчас встала задача помочь с вакцинацией бизнесу. В первую очередь мы пошли по крупным предприятиям, создали на основании тех же самых личных кабинетов сервис по вакцинации для того, чтобы прикрепить то или иное предприятие исходя из его расположения к ближайшему пункту вакцинации или поликлинике. И, соответственно, закрепив от поликлиники ответственных людей, и дальше выведя их общение в отдельное поле. Сейчас мы сервис уже распространили на всю базу наших кафе и ресторанов. Потому что у Роспотребнадзора есть озабоченность, в том числе в связи с третьей волной, и для того, чтобы избежать возможных локдаунов и негативных последствий, мы предлагаем коллегам вакцинировать своих сотрудников спокойно, в системном режиме.

Максим Морозов: Это все равно экстра-случаи, коронавирусные ограничения. А в принципе для экономического обычного оборота, когда все наладится, победим коронавирус – дальше как, зачем эта информация из QR-кодов?

Кирилл Соловейчик: QR-код – это же визуализация личного кабинета. Сам личный кабинет – это и есть для нас и для предпринимателя его профиль.

Максим Морозов: Это форма связи, это как социальная сеть?

Кирилл Соловейчик: Это, конечно, не социальная сеть, но в принципе…

Это канал взаимодействия – окно, через которое мы видим предпринимателя. Понимая, чем занимается бизнес, как он живет, чего ему не хватает, мы можем, так или иначе, выстроить систему поддержки более адресно.

Максим Морозов: Те джентльмены, которые остались в «тени» – может быть их и надо мотивировать тем, что получайте QR-коды и открывайте персональные кабинеты – не столько санкциями, что не получил QR-код, тебя закрыли и остановили, получил штраф – а методом экономического стимулирования? Ты получил QR-код и за это что-то получил бонусом? То есть не санкция, а бонус какой-то тебе?

Кирилл Соловейчик: Я примерно в этой же логике и действую, только достучаться до каждого предпринимателя в Петербурге у меня пока не получилось. Может быть из-за коронавируса. До 126 тысяч мы достучались. И сейчас те, кто с нами, кого я знаю, до них я довожу информацию напрямую, быстро и точно.

Максим Морозов: Перейдем к акселераторам: это форма поддержки?

ОБ АКСЕЛЕРАТОРАХ

Кирилл Соловейчик:

Это упаковка форм поддержки XXI века, я бы так сказал, особенно после пандемического периода. Я, видя, что пострадали такие большие слои бизнесы, в первую очередь это сфера услуг, кафе, рестораны, креативная индустрия, вся сфера е-теха, да просто вообще дополнительного образования, социальные предприятия, которые тоже не могли осуществлять свою деятельность, предпринял попытку совместно с Агентством стратегических инициатив создать цифровой акселератор, у которого есть функция восстановления широких слоев предпринимательского сообщества.

Максим Морозов: Давайте на конкретных примерах – как это работает?

Кирилл Соловейчик:

Предприниматель – например, это кафе или ресторан – регистрируется на сайте espb.pro.
15 апреля мы закончим прием заявок, он получит набор диагностических тестов, подобранных под него. Протестироваться, чтобы понять свои узкие места, того, чего ему конкретно не хватает для того, чтобы быть более успешным.
Проходит диагностику, получает свой индивидуальный профиль.
Если у него команда – он опционально может включить для себя и протестироваться еще на командообразование каждого члена команды и то, как они работают вместе, чего им не хватает.
Дальше будут наборы онлайн-курсов, которые учат его компенсировать недостатки, которые у него есть, и плюс будут определены отраслевые специально снятые курсы.

Уже подтвердился Арам Мнацаканов, я его очень попросил, и сейчас снимаются его лекции – абсолютно четко, предметно, каким образом нужно действовать предпринимателю в каких развилках для того, чтобы создать успешный ресторан. Создать не в смысле с нуля, а для того, чтобы развить свое дело. Мы подбирали различные сервисы, которые помогут бизнесу, как увеличить свою доходность, так и снизить свои расходы.

Максим Морозов: Чем это будет отличаться от миллиона видео на YouTube, где те же самые именитые рестораторы учат, как построить ресторан с нуля?

Кирилл Соловейчик: У самого акселератора внутри будет несколько фаз:

Первая фаза – диагностика
Вторая фаза – онлайн-курсы

Дальше, когда предприниматель так или иначе примет ту или иную стратегию развития, он получит доступ к различным сервисам. Условно говоря, давайте возьмем рестораны. Если ты хочешь развить ресторан, увеличить, тиражировать их количество, или перейти в формат dark store, поэкспериментировать с форматом – ты должен посмотреть на город по-другому. Где тебе открыть точку. Эта информация, которая у больших сетей всегда есть, так или иначе они ее покупают – здесь мы смогли для всего малого бизнеса на одной карте, с дискретностью, прямо каждое здание, вывести всю информацию, которая интересует предпринимателя об окружении.

Во-первых, кто конкуренты, во-вторых, какой трафик.

Максим Морозов: По-моему 1,5 тысяч ресторанов в Петербурге сейчас.

Кирилл Соловейчик: Вообще в сфере общественного питания 10 тысяч, но это все – столовые, рестораны, кафе, бары. Благосостояние жителей, свободные места. И если предприниматель открывает карту, выделяет там любой район – он видит тепловую карту. Почему тепловая – там градация и видно, где нормы обеспеченности не выполнены, то есть нет ресторанов, и где они выполнены, их много. Объективно надо открывать ресторан там, где нормы не выполнены, но экономика есть. И экономика в простейшем виде, по сути кликая мышкой, вся будет выводиться, даже со сроками окупаемости.

Максим Морозов: Межведомственное взаимодействие в этом проекте есть? Допустим, арендовать от города, от КИО можно будет, узнать о возможностях?

Кирилл Соловейчик: Пока нет. Но мы будем все это развивать, безусловно. Один из сервисов я сказал, например, про тепловую карту. Будут еще вспомогательные сервисы, которые мы тоже закупаем, и для предпринимателей это будет бесплатно. Различное программное обеспечение, продвижение на торговых площадках.

Максим Морозов: Цена вопроса – сколько стоит зайти?

Кирилл Соловейчик: Бесплатно.

Для всего бизнеса это бесплатно, все эти сервисы мы предоплачиваем. HeadHunter поддержал нас, и если нужно найти персонал – это тоже будет бесплатно для предпринимателя.

Максим Морозов: А если говорить о классических инкубаторах, для небольших и средних промышленных предприятий важна именно подготовленная площадка, с водоотведением, с подключением, сетями и так далее. Какие планы для непосредственно реального сектора экономики в этом смысле?

Кирилл Соловейчик: Для каждого из уровней – малый, средний или крупный бизнес – у нас, безусловно, есть свои предложения. Любому бизнесу в первую очередь нужен рынок. Опять же в пандемию мы и с крупнейшими предприятиями установили прямую связь, мы сделали консьерж-сервис и сделали личные кабинеты этих системообразующих предприятий. Сейчас мы попросили их сформировать свои технологические запросы – что у них готово, какие разработки, какие номенклатурные позиции они готовы отдавать малому бизнесу. И если у нас сейчас 355 системообразующих предприятий, уже большую часть мы опросили, там огромное количество технологических запросов и промышленных запросов собрали. Это и есть тот рынок, который мы даем в первую очередь малому бизнесу.

Максим Морозов: Например? Они готовы поделиться площадкой, либо лицензию на что-то?

Кирилл Соловейчик: Это заказы, как подрядчик. Если мы говорим про деньги – мы в прошлом году докапитализировали Фонд развития промышленности.

Максим Морозов: Это серьезно помогло.

ОБ ИННОВАЦИОННО-ПРОМЫШЛЕННЫХ ПАРКАХ

Кирилл Соловейчик: Да, это очень помогло. И сейчас у нас уже возвращаются деньги, у нас снова есть деньги для низкопроцентных займов от 1% для модернизации оборудования. Мы уже в этом году, и Комитет финансов нас поддержал, почти в два раза увеличили объем субсидий по лизингу оборудования – когда мы компенсируем лизинговые платежи на закупку оборудования. У нас работающее законодательство в области технологических и индустриальных парков. Индустриальные, по нашему замыслу, инновационно-промышленные парки это…

Максим Морозов: Сколько их?

Кирилл Соловейчик: Сейчас пока один, но у нас четыре заявки сейчас на рассмотрении.

Максим Морозов: Перспектива? Когда?

Кирилл Соловейчик: Это зависит от инициативы самих собственников, мы же говорим о том, что

мы не строим эти парки, мы создаем условия для крупного бизнеса, чтобы они в свою очередь создавали условия для работы малого и среднего бизнеса.

Максим Морозов: Они о чем говорят вам, о переговорах? Что у нас ЗА перспективы. Когда – к 2030 году дополнительные площадки появятся?

Кирилл Соловейчик: Я думаю, что в этом году уже появятся. Смотрите, у нас индустриальный парк «Звезда» начал работать, новые корпуса. Мы сейчас встречались с директором Балтийского завода – они тоже думают для своих смежников создавать такие условия, и вообще для широкого круга компаний малого и среднего бизнеса, которые будут работать на ОСК. Такие модели в промышленной политике я для них закладываю. Мы как город помогаем, снижая для них налоги, а они в ответ на это создают условия для развития малого и среднего бизнеса. Потому что построить завод малому и среднему бизнесу очень тяжело.

ОБ АВТОМОБИЛЬНОМ КЛАСТЕРЕ ПЕТЕРБУРГА

Максим Морозов: Еще одна гордость Петербурга – это автомобильный кластер. Серьезно пострадали, серьезно просели, я посмотрел – даже по официальным цифрам падением примерно на 11%.

Кирилл Соловейчик: При общем по стране на 9%.

Максим Морозов: Какие меры поддержки для автокластера может предоставить Петербург, как выстраивается диалог с федералами, наверное, в первую очередь с Минпромторгом, чтобы помогать еще и федеральными мерами поддержки?

Кирилл Соловейчик: Действительно, автопром, при том, что он занимает сейчас и в выручке, и в налоговой отдаче одну из доминирующих позиций, пострадал больше всего. Для нас это, конечно, очень неприятно, при том, что наши автопроизводители очень сильно помогли в пандемию, во всех новостях вы видели, что они дарили машины врачам, поликлиникам. В общем, сделали тоже большое дело – действительно вышли с минусом. В конце года было ожидание, что все-таки нагонят из-за ажиотажного спроса, который тоже в конце года возник, но не нагнали. Что происходит сейчас – те изменения, которые достаточно недавно, два года назад произошли в 719-м постановлении правительства, которые изменили подходы в вычислении самой локализации: от, по сути, просто номенклатуры перешли к оценке уже весовой, каждый из компонентов сколько весит. И это должно увеличиваться с каждым годом. Действительно, перед автопроизводителями большие множественные вопросы.

С каждым из автопроизводителей – у нас в городе их три ключевых – мы провели совместные совещания с замминистра промышленности, прямо с каждым отдельно. С министерством промышленности у нас совершенно полное, четкое взаимодействие. Я со своей стороны дополняю те меры поддержки, которые министерство промышленности в ближайшее время уже анонсирует.

Максим Морозов: О чем речь?

Кирилл Соловейчик: Почему важно достичь уровня локализации конкретно каждому предприятию. Потому что,

исходя из этого уровня локализации, будет рассчитываться утильсбор, который компенсирует для них выпадающие доходы.

И при недостижении уровня локализации компенсации не будет, и они войдут в убытки. Компенсировать это можно двумя путями или одним путем – локализацией:

только можно локализовать автокомпоненты,
или можно локализовывать исследования и разработки.

Для Петербурга и первое, и второе является крайне важным и абсолютно, на мой взгляд, имеющим четкий потенциал для развития.

Для производителей автокомпонентов со своей стороны министерство промышленности в ближайшее время анонсирует такую меру поддержки как грантовая помощь до 40% стоимости завода, который будет основан при одном обязательном условии – что этот завод будет поставлять автокомпоненты на два и более автопроизводителя, не связанные между собой, то есть такой синергетический эффект.

Я со стороны региона, понимаю, что выпуски автомобилей… О чем говорят автопроизводители? Почему они не достигли нужного уровня локализации? Потому что, так или иначе, на те объемы продаж, на которые они хотели выйти при строительстве заводов, они не вышли. Спрос не такой в стране, который бы позволил выпускать больше автомобилей.

Максим Морозов: Одна ремарка: насколько я понимаю, в программу стимулирования попали далеко не все модели. А петербургские заводы в основном производят дорогие машины, чуть ли не одна модель только попала.

Кирилл Соловейчик: Так нельзя говорить. У нас один завод, который выпускает очень много и как раз подпадает под программу.

Максим Морозов: А другой завод выпускает, в том числе и дорогие, среднего и премиального класса, которые не подпадают под программу. А спрос упал и там, и там. И они априори получаются в разном положении.

Кирилл Соловейчик: Спрос по-разному упал. Это очень долгий разговор. Но наш рынок упал, например, меньше, чем рынок других стран. Опять же, это благодаря позиции министерства.

Экономика небольших выпусков не позволяет развиваться локализации, увеличивать ее, увеличивать количество предприятий. Но это же экономический вопрос, соответственно, это тоже вопрос поддержки.

Если Федерация предлагает такую форму поддержки, то мы для этого автокомпонентщика предлагаем, например, налоговые льготы особой экономической зоны, те же субсидии по лизингу, и, например, низкопроцентный кредит на оборудование. И в целом, по нашим расчетам, это нивелирует небольшие выпуски, по крайней мере, по разговорам с нашими автопроизводителями, эта экономика уже будет иметь право на жизнь.

Второй аспект – это исследования и разработки.

Привлечение, то есть локализация исследований и разработок может быть в другом регионе как раз и несбыточная мечта, но в Петербурге – абсолютно да. Университеты. Но у нас очень много малых инновационных компаний, которые тоже ведут исследования. У нас много средних компаний, которые тоже ведут исследования и разработки. Мы со своей стороны предлагаем даже пойти дальше и создать здесь технопарки по направлению автомобилей с разработкой по многим темам, которые переводятся в разработки из штаб-квартир. А льготы, которые мы можем предоставить – у нас уже есть региональный оператор «Сколково» – по сути, в Петербурге неважно, где будет этот технопарк, но льготы «Сколково» мы тоже сможем предоставлять.

Максим Морозов: Ещё один важный вопрос – про децентрализацию. У нас в стране это не любят. Я имею в виду, рассматривается ли возможность делегировать часть полномочий вашего большого комитета в районы? Например, условно, фантазирую, создать ЦРПП на уровне каждого района. Либо, допустим, отдать полномочия по согласованию размещения торговых объектов тоже отдать на откуп району, и так далее.

Кирилл Соловейчик: Вы говорите немного разные вещи. Свои полномочия мы передавать в районы не планируем, по крайней мере я не планирую. У нас очень хорошее взаимодействие с районами, с главами некоторых из них я даже дружу. Когда вы говорите про ЦРПП – да, этот вариант мне очень нравится. Но я говорю сейчас не про районы, а, скорее, про то, чтобы мы часть функционала ЦРПП в виде сети предложили бизнесу, который работает с другим бизнесом, например, с коворкингами. Провели бы такие переговоры, обучили бы их, дали бы им статус аккредитованного центра, условно говоря, допофиса ЦРПП, и дали бы им возможность после обучения, с соблюдением контроля качества, оказывать консультационные, информационные услуги. И тогда мы бы, соответственно, из «точки» превратили бы ЦРПП в сеть.

Максим Морозов: А «они» – кто? Вы говорите, что дали бы «им».

Кирилл Соловейчик: Просто частным коворкингам. Или тем, кто не хочет, например, получать статус «технопарка», но является большим бизнес-центром. Я не со всеми это обсудил, поэтому мне сложно говорить. Но по разговорам с владельцами больших бизнес-центров я знаю, что им это было бы интересно. У них появляется новая функция, они действительно начинают лучше понимать политику развития малого и среднего бизнеса, становятся более образованными, начинают хорошо понимать, каким образом надо работать с малым бизнесом. Я, соответственно, из одной «точки» получаю некую сеть, которая работает с большим количеством предпринимателей.

Максим Морозов: В продолжение этой истории: если мне где-то в районе, в каком-то муниципалитете нужно что-то установить, я всё равно должен обращаться, по сути, в региональное министерство – это мы по традиции называем его «комитетом». Мне нужно стучаться в министерство мегаполиса с населением 5,5 миллионов, чтобы установить что-то небольшое. Хотя районные чиновники по структуре дублируют городское правительство как субъекта, и они ближе ко мне, они знают свою территорию лучше, чем где-то там, наверху. И проще была бы коммуникация. А у нас централизация. Было бы эффективнее, проще и комфортнее бизнесу, если бы часть GR, общения с госорганом, происходило у бизнесмена на земле, на территории в районе?

Кирилл Соловейчик: Сложно сказать. Когда я говорил про модель «достучаться до бизнеса и объяснить свои меры поддержки, собрать обратную связь» – это одно. Вы сейчас говорите про НТО, про реализацию моих полномочий, которые сейчас есть у комитета. Это вопрос обсуждаемый.

Максим Морозов: Создание бизнеса в городе – это всегда межведомственное взаимодействие, начиная от выделения участка, подключения к коммуникациям, лицензии и так далее, это всегда клубок межведомственного взаимодействия. Так вот часть его отдайте району, упростите.

О МЕЖВЕДОМСТВЕННОМ ВЗАИМОДЕЙСТВИИ

Кирилл Соловейчик: Мне коллеги рассказывали, что такое предложение было еще до моего прихода. Районы не хотели бы забирать себе это полномочие. Это я как пример говорю, никого не обвиняю. У любого действия есть свои плюсы и минусы. У централизованной системы есть свои плюсы и минусы, и у децентрализованной они тоже есть.

Максим Морозов: Как и у экономистов. Доктор экономических наук Соловейчик, давайте так порассуждаем, гипотетически.

Кирилл Соловейчик: Максим, мне лично как человеку и как профессионалу ближе децентрализованная модель с понятными и четкими правилами и регламентами. Это ближе к модели Мишустина. Есть цифры, есть четкие и понятные правила, и в общем решать должны больше на местах. Санкт-Петербург – столичный город. У нас вообще муниципальные образования имеют особый статус, нежели в других регионах.

Максим Морозов: Сто одиннадцать муниципалитетов.

Кирилл Соловейчик: Да. Вы упомянули, что вроде бы через дорогу – это ближе муниципальный принцип.

Максим Морозов: Давайте не будем торопиться, обсудим районы.

Кирилл Соловейчик: Я со своей стороны готов к любому диалогу. Если предприниматели так считают, если районы считают, что мы будем качественно отрабатывать запросы от предпринимателей без комитета, то мы договоримся и сделаем так, как это удобно.

Максим Морозов: Есть предложения по оптимизации?

Кирилл Соловейчик: Есть предложения.

Максим Морозов: Что обсуждается? Понятно, что вы это не завтра примете, а в порядке мозгового штурма, предложений от предпринимателей, от самих районных администраций.

Кирилл Соловейчик: Мы прошли в прошлом году первый тур оптимизационных механизмов.

Мы сократили в несколько раз длительность процедуры, связанной с НТО. Но эффективность – она же не только в длительности. Это более многогранный фактор.

Мы думаем об этом. Мы говорили с несколькими вице-губернаторами. Я бы не хотел сейчас говорить, потому что в любом случае будет воспринято, что, мол, уже решили всё. Для меня даже нестационарные торговые объекты – это, по сути, решение вопроса обеспеченности горожан.

Максим Морозов: Это создание комфортной среды.

Кирилл Соловейчик: Да, абсолютно верно, это создание комфортной среды.

Максим Морозов: Мы с вами заговорили про НТО. Наверное, вы сами читали в прессе о «ночи длинных ковшей», которая может повториться в Петербурге в связи с тем, что мораторий на снос не продлен, и после 1 апреля, получается, многие объекты вне закона.

Кирилл Соловейчик: Никаких «длинных ковшей» не случилось, и думаю, что не случится.

Максим Морозов: То есть не стоит волноваться по этому поводу?

Кирилл Соловейчик: Не стоит волноваться.

Максим Морозов: Но вопрос принципиально решен или нет? Я знаю, что Борис Титов на встрече с губернатором поднимал этот вопрос и, как я понимаю, политическое решение о продлении моратория было принято. Оно реализуется или нет? Спать спокойно владельцам НТО или нет? Чего им ждать, к чему готовиться? Это же бизнес, это семьи, это рабочие места в том числе.

Кирилл Соловейчик: Я за конструктивные решения вопросов. Это же не в первый раз. Вся история тянется очень, очень давно – так же тоже нельзя. Договаривались, а потом сказали: «Давайте ещё продлим». И мы уже сколько, шесть или семь, лет продлеваем. Я предложил ассоциациям, что давайте уже в последний раз. Давайте четко поймем, структурируем: эти не подходят по таким-то причинам, эти – по таким-то. И напишем свой план, каким образом это должно измениться за ближайшие полгода. Так, чтобы не было никаких «ночей длинных ковшей», никаких волнений, никаких стрессов ни у предпринимателей, ни у органов государственной власти. Сейчас я надеюсь, что мои коллеги, мои замы вместе с малым бизнесом реализуют ту или иную программу.

Максим Морозов: Последний вопрос, Кирилл Александрович, по поводу модели, которая наиболее эффективна в выстраивании диалога между вашим ключевым экономическим комитетом и деловым сообществом в Петербурге.

ОБ ЭФФЕКТИВНОЙ МОДЕЛИ ДИАЛОГА МЕЖДУ КЛЮЧЕВЫМ ЭКОНОМИЧЕСКИМ КОМИТЕТОМ И ДЕЛОВЫМ СООБЩЕСТВОМ В ПЕТЕРБУРГЕ

Кирилл Соловейчик: Нужно всем понять и не бояться меняться. И в том числе общественным организациям. Я бы хотел, чтобы наши общественные организации двигались в сторону саморегулирования. Мне правильнее общаться с такого рода образованиями, потому что они берут часть вопросов на себя, и в этом смысле часть своих полномочий я тоже готов, в пределах законодательства, отдавать. Потому что я считаю, что бизнес и объединения должны сами решать необходимость тех или иных видов поддержки, мы должны вместе договариваться о целях, о той дороге, которую мы должны вместе пройти.

Максим Морозов: Как? Как вы это планируете делать технически? Пандемия показала, что именно это принципиально важно: как достучаться, как записаться на прием, как написать, как сделать так, чтобы тебя услышали?

Кирилл Соловейчик: На мой взгляд, технически это всё уже давно решено. У нас проводятся постоянно ВКС, у нас есть открытые площадки в виде «Точки кипения», Центра развития и поддержки предпринимательства. Мне бы хотелось, чтобы ЦРПП превратился в сеть. У нас общественный совет имеет в каждом районе своё отделение, у нас много точек входа.

Максим Морозов: К Кириллу Соловейчику можно записаться на личный прием?

Кирилл Соловейчик: Конечно.

Максим Морозов: Как это происходит?

Кирилл Соловейчик: Есть телефон моей приемной, есть даже официальные дни, но я этому не следую. Пожалуйста, можно записаться. Есть e-mail.

Максим Морозов: Сколько человек вы в месяц принимаете? Вот чтобы сели друг напротив друга и поговорили.

Кирилл Соловейчик: Я встречаюсь с большим количеством предпринимателей, и даже я сам иду в первую очередь на то, чтобы встретиться, потому что мне нужна обратная связь. Я не считаю себя экспертом во всех областях, поэтому мне всегда нужна экспертиза. Я сам читаю чаты, что пишут коллеги, чаты не умерли – периодически так или иначе новости там появляются. Я не считаю, что должно быть одно окно. Когда-то я думал, давайте создадим одно окно, и все будут в него входить. Сейчас я считаю, что окон должно быть много. Понятно, что я не вижу всю корреспонденцию, которая приходит, потому что это больше тысячи писем в день. Но первым лицам отвечаю всегда я. У меня есть советник, с которым мы по нужным тегам отбираем те направления, которые мне точно надо знать. Мои замы, когда непонятно, всегда приходят и говорят, что нужно сделать. Плюс, сюда же я отношу контакт с руководителями ассоциаций, это, безусловно, приезд на заседания этих ассоциаций. И, как бы там ни говорили, не всегда всё гладко проходит, знаете, как съезд, партбюро, что «всё хорошо». Нет, когда я защищал наше видение промышленной политики до 2025 года, критики тоже было много, несмотря на то, что я провел вместе с Союзом промышленников отраслевые совещания. И постепенно многое же будет переходить в цифру и клиентский опыт.

Максим Морозов: Кирилл Александрович, спасибо большое за честный разговор. У меня предложение: встречаться на регулярной основе, чтобы вопросы проговаривать и освещать в эфире.

Кирилл Соловейчик: Я с удовольствием, открытость – это наша позиция.

Максим Морозов: Ещё раз большое спасибо.

Автор: Максим Морозов