О финансовой независимости художника и госрегулировании уличного искусства

АУДИО И ВИДЕОВЕРСИЯ ЭФИРА В КОНЦЕ ТЕКСТА

Максим Тихонов: Покрас, здравствуйте!

Покрас Лампас: Привет!

Максим Тихонов: Для начала давайте закроем одну из резонансных историй прошлого года. Я имею ввиду супрематический крест в Екатеринбурге. Напомню слушателям, что местным православным активистам работа ваша не понравилась, и, соответственно, на этом фоне возник скандал. Чем в итоге все закончилось?

Покрас Лампас: Закончилось в первую очередь тем, что я стал внимательнее изучать многие вопросы, связанные не с художественным высказыванием, а именно с тем, как это интегрируется в городскую среду. Мы подняли вопрос того, что находясь сейчас в эпохе метамодерна, мы неизбежно сталкиваемся с основополагающими какими-то факторами, причинами того, почему эта эпоха сейчас существует, и как мы ее можем отметить. Если отбросить какие-то радикальные высказывания, все-таки посмотреть на суть, то суть была очень простая. Такая суть спора. Как можно воспринимать крест? Да, крест воспринимается только как символ религиозный, православный в данном случае, либо это символ, который связан с искусством, графическим дизайном, просто каким-то формообразованием, связанным, в том числе, с архитектурной особенностью города, логистикой. Мне было очень интересно как раз посмотреть на все под разными углами. Под углом того, как это видит одно сообщество, как это видит второе. В итоге, я переименовал работу в «метасупрематический крест». Постарался рассказать вообще о том, как термин «мета» встраивается в нашу жизнь. На примере креста мы увидели, что реально это может быть резонансно для очень большого количества людей. Я людей привык уважать. В том числе уважать радикальное мнение.

Максим Тихонов: Условно говоря, если мы берем всю эту идею в целом, то у вас не было желания оскорбить верующих.

Покрас Лампас: Конечно, нет. Мне кажется, что в целом, сам факт того, что проект случился… Он же был связан с очень таким, я бы сказал, профессиональным подходом к работе. До того, как мы начали создавать сам крест, мы же собрали пресс-конференцию, мы пригласили журналистов, мы презентовали, в том числе с городской администрацией, эскиз будущей площади. Когда мы выполнили работу, каких-либо комментариев или протестов, или какой-то активности против нее не было практически две недели. Дальше произошел инцидент с тем, что площадь была повреждена коммунальными службами. Они себя в сторону православных каких-то активистов не записывали. Уже из-за того, что СМИ стали рассказывать: «Вот так борются в регионах с современным искусством… Смотрите, как закатывают художников в асфальт…» Этот публичный резонанс, он поднял очень интересную…

Максим Тихонов: Вторую волну, где сказали «Это же крест»…

Покрас Лампас: Он рассказал всем, что эта работа – супрематический крест. Само слово «крест» в названии, работе и форме было настолько подчеркнуто, что зритель уже не стал читать манифест работы, бэкграунд, который с ней связан, не стал изучать даже то, что изначально супрематизм и русский авангард очень сильно связаны с этим местом… Все это вместе сместило градус восприятия работы. С этим тоже интересно взаимодействовать. Когда мы увидели, что есть определенная точка конфликта, а есть все-таки точка какой-то конструктивной дискуссии. Я всего лишь был нацелен на то, чтобы площадь объединяла людей, чтобы она несла мир, просвещение… Какие-то правильные ценности. Если она даже имеет некие трудности текущей итерации – это тоже определенная позиция, с которой можно поработать.

Максим Тихонов: В итоге, насколько я понимаю, вы были вынуждены внести ряд корректировок в работу.

Покрас Лампас: Мне было предложено, либо как-то поработать над эскизом, либо высказать свою четкую позицию, что я не хочу ничего менять. Не было какого-то большого давления. Скорее у меня есть своя собственная ответственность перед каждым проектом. Если, грубо говоря, поставить на весы разные абсолютно решения, я просто увидел, что либо я остаюсь верен себе с точки зрения объединения людей через свои какие-то художественные проекты, либо я остаюсь каким-то скандальным художником, либо кем-то еще, что я тоже в принципе понимаю, уважаю, это имеет место быть, но не так близко к моей системе ценностей. Когда я решил внести изменения в эскиз, я четко обозначил некоторые позиции. Во-первых, этот эскиз меняю именно я, что я не принимаю каких-либо правок, что должно быть где-то добавлено, кто-то дает мне какие-то советы. Это одно решение, которое я считаю со своей точки зрения обоснованным, и которое я считаю должно быть материализовано полностью по моему эскизу. Как оказалось, все это легко приняли. Согласились с тем, что окей, если, например, я решил увидеть это сейчас вот так, то мы можем это все сейчас поменять, и общественность, в том числе, будет согласна.

Максим Тихонов: Покрас, понятно, что есть так называемый «эффект интернета». Вот вы лично ездили в Екатеринбург. Действительно ли там столько недовольных, как об этом писали в СМИ?

Покрас Лампас: «Эффект интернета», безусловно, присутствует. Он присутствует всегда. Особенно, когда я делаю свои проекты, потому что довольно большое количество людей за этим следит. Неизбежно возникает какая-то дискуссия. Конечно, когда кто-то против чего-то протестует, это гораздо лучше воспринимается новостными изданиями, потому что через конфликт можно собрать более широкий охват аудитории. Я не считаю, что это что-то плохое или что-то хорошее. Это опять же актуальная данность информационной среды. Мы все с этим взаимодействуем. Так или иначе, в этом можно много интересного найти. Уже, реализовав свой изначальный проект, у меня было снято видео. Видеоперфоманс того, как я на этой площади в мегафон читаю манифест Малевича, который, собственно, был на этой площади записан. Как только работа была реализована, с ней сразу появилась видеодокументация перформанса. Что еще более интересно, она автоматически попала на съемки всех навигационных карт, которые делают спутниковые снимки и регулярно их обновляют. В Твиттере пишут, что сейчас у Гугла актуальная фотография площади в Екатеринбурге именно та, которую я сделал изначально. Поэтому, как раз-таки, почему я очень люблю современное искусство, оно не работает только в одной среде. Оно уже давно вышло за все эти границы, и оно взаимодействует абсолютно со всем. Если вы сейчас загуглите «метасупрематический крест», вы найдете одну форму. Если кто-то будет искать «супрематический крест» оригинальный Казимира Малевича, ему неизбежно поиск по изображениям будет выдавать мою оригинальную работу. То есть она попала даже в тот контекст, который изначально я не закладывал, но так работает интернет. Где-то работа будет показана или была показана в каких-то выставочных проектах, видеодокументации, фильм «33 слова о дизайне» или мэппинг-проект в Берлине на телебашне, когда мы, говоря о цензуре в современной культуре, делали различные художественные образы, и мой супрематический крест туда попал в том числе. В этом случае работа уже самим фактом своего появления настолько плотно оказывается в информационно- культурном пласте, что дальше я, как художник, могу просто с этим играть. Игра дает мне…

Максим Тихонов: Вам на руку же и сыграл.

Покрас Лампас: По сути, он был создан не для хайпа, но если что-то происходит, то можно сделать либо что-то конструктивное, либо что-то разрушительное.

Максим Тихонов: Сейчас вы – крайне востребованный художник. Соответственно, для вас в данный момент, то чем вы занимаетесь, это все-таки больше искусство, творчество, либо это все-таки заработок.

Покрас Лампас: Мне кажется, здесь есть два альтернативных понятия. Как это я вижу? Я считаю, что одна из важных деталей современного художника - это его независимость. Независимость может быть актуальной повестке или от какого-то давления общественного, или от какой-то финансовой стороны. Довольно много факторов, которые всегда следует учитывать. Как создать проект? Из чего можно создать проект? Я считаю, что делая условно авторские проекты, имея очень правильно настроенную коммерческую сторону, можно оставаться авторским художником гораздо более крепко стоя на ногах. Поэтому, если речь заходит именно о креативной части, то я всегда считаю очень правильным донести до клиента, до заказчика, до зрителя факт того, что это мое авторское высказывание. Я его делаю по своей воле. Я его делаю в том художественном исполнении, которое я изначально задумал и, соответственно, в том контексте, который я сейчас считаю наиболее актуальным, правильным для той или иной работы. Даже если какая-то коллаборация, то эта коллаборация со мной, как с художником. Не как с ремесленником, руками которого выполнят поставленную задачу, или реализуют креатив другого арт-директора, который увидел во мне хорошего исполнителя. Это не работает. Неизбежно подобные проекты накладывают очень много сложностей в реализации. Те факторы, которыми я очень часто оперирую, это и маркетинг, и понимание современных технологических особенностей, продакшн, съемка, презентация проекта. Мне важно создать проект, чтобы он был и качественным, и независимым с точки зрения высказывания, и при этом коммерчески успешным. Дальше очень важная вещь – это платформа, с которой мы работаем. В прошлом художники часто работали на платформе, которая им не то, что не принадлежала, которая часто диктовала свои условия. Неизбежно нужно было финансирование фондов, музеев каких-то частных… В общем, очень много разных было вариантов того, кто может профинансировать работу. Сейчас к этому добавились еще социальные сети. Если современный творец может быть независимым, в том числе благодаря своей аудитории, именно эта аудитория позволяет работать для себя, при этом высказываясь довольно громко. Все это я активно использую в своей работе.

Максим Тихонов: Условно, вы сегодня можете сказать, что каждой работой, которую вы делали, вы гордитесь?

Покрас Лампас: Я думаю, что это так. Даже больше скажу, что многие работы, которые я не показал, я ими очень горжусь. Я просто стараюсь некоторые вещи презентовать в нужный момент или, например, некоторые вещи, которые я уже сделал, были для меня важны, потому что в данный момент что-то не было реализовано на территории России или в мире. Я считал, что очень правильно и важно высказаться в числе первых, пройдя через все ошибки.

Максим Тихонов: Какие перспективы вы видите для себя? Понятно, что сейчас есть определенная волна хайпа, есть определенная популярность. Насколько долго она продлится? Можно ли на этом, что называется, существовать всю жизнь?

Покрас Лампас: Наверное, важно объяснить слушателю, что есть, условно говоря, проектная работа, а есть работа художественная. Есть работа, например, в городской среде. Все это абсолютно разные задачи и, соответственно, разные результаты. Если мы говорим о работе в городской среде, то это временная работа, которая неизбежно будет стерта, уничтожена временем, погодными условиями, людьми… Чем угодно. Есть работа художественная – это скульптуры, полотна, это видеодокументация перформансов . Это довольно большой спектр всего, что мы можем создать, соответственно, сохранить сквозь время. Это как такая правильная инвестиция в самого себя. Если художник делает сильную художественную работу на холсте, она может быть и прогрессивна для текущего времени, и востребована через 5-10 лет, как определенная ретроспектива художника. Может быть видение того, что происходило в России с точки зрения общего направления в искусстве, поэтому я делаю очень много полотен, в том числе, которые выставляются в галереях, попадают в какие-то крупные частные собрания, какие-то музейные выставки. Сейчас я готовлюсь к очень крупной биеннале по каллиграфии в Шарже. Это Арабские Эмираты. Это очень большой объем многочасовой работы каждую неделю, каждый день. Часто это скрывается от зрителя, потому что эффект неожиданности, эффект сюрприза очень важен. Например, у меня дома может быть 30 крупноформатных полотен, из которых широкий зритель видел только 5. Все остальное скрыто и, по сути, их не для кого не существует.

Максим Тихонов: Ждут своего времени.

Покрас Лампас: Но в какой-то момент все проявляется. Если говорить о том, как вообще коммерческая сторона влияет на время, я считаю, что очень важно диверсифицировать источники, как доходов, так и своих инвестиций. Если мы говорим о художнике, то, естественно…

Максим Тихонов: Для художника это крайне важно.

Покрас Лампас: Создавая сильные полотна, мы еще сильнее добавляем ценности к старым, создавая через старые полотна какие-то прогрессивные вещи, которые только позже будут восприняты и оценены, опять же работаем на будущее.

Максим Тихонов: Покрас, насколько я знаю, у вас сейчас есть совместный творческий проект с ДЛТ. Расскажите о нем.

Покрас Лампас: С ДЛТ мы делаем каждый раз экспериментальные проекты, когда я могу презентовать какие-то единичные вещи, созданные из расписных тканей, где появляется очень много таких временных арт-объектов, грубо говоря. Мы создаем совместно инсталляции, продуктивно сотрудничаем. В конечном итоге зритель видит и часть каких-то лимитированных принтов, и единичные вещи, как Piece Unique и, соответственно, художественные высказывания, как Lookbook, как инсталляция, и Republic Talk. Что-то всегда разное. Наш последний проект с ДЛТ был, когда я представил идею Upcycle the Future и мы подняли историю того, что есть понятие ресайкла - это, собственно, переработка в таком классическом виде тканей или материалов, а есть история с апсайклом. Upcycle – это восходящий термин, его Кембриджский университет или какая-то крупная образовательная организация назвала словом года 2019 году. Upcycle – это условно переосмысление сути вещей, из старой вещи, грубо говоря, можно создать новую. Мы собрали, собственно, у посетителей ДЛТ старые вещи из денима, раскроили их, я их расписывал, различным образом собирал. Из этого собрали новые вещи – брюки, худи, кимоно…

Максим Тихонов: Это все продается?

Покрас Лампас: Это продавалось до середины декабря. Все, что было продано – ушло. Из того, что осталось, мы сейчас придумываем, как я дальше буду с этим взаимодействовать уже в 2020 году.

Максим Тихонов: Покрас, еще одна тема, которую хотелось с вами обсудить – это, скажем так, тяжелое положение граффити в Петербурге. Думаю, что для вас тоже это не секрет. Если не ошибаюсь, только за последние 2 года у нас разными коммунальными службами было уничтожено около 300 граффити. В том числе те, которые популярны у туристов. Вы бываете в других городах. В столице такое отношение к граффити, в Петербурге – это некое ноу-хау, либо это происходит по всей стране?

Покрас Лампас: Вообще, у меня всегда двоякое чувство на эту тему. Как художник, как человек, который сам пришел с уличного искусства, мне очень больно видеть, когда закрашивают какие-то невероятно красивые работы, которые реально украшали город. Одновременно с этим я, действительно, часто вижу высказывания из серии, если работа появляется на улице, то, соответственно, нужно сразу в момент финального штриха, а то и в начале самой росписи понимать, что это временное явление. И от того, что она временная, работа получает гораздо большую ценность. Если мы что-то имеем навсегда, мы это редко ценим, если что-то можно потерять, то, соответственно, это дополнительный резонанс, внимание и часто поиск, в том числе, формирование туристического потока, потому что завтра этой работы может здесь не быть. Если говорить про облик города, я считаю, что ему, действительно, полезно иметь художественные работы из искусства уличной волны на своих стенах. Я все время это стараюсь защищать, эту концепцию высказывать. Особенно если участвую в профильных форумах, на культурных форумах, на дискуссиях или где-либо еще. При этом я сам сталкивался и раньше, и сейчас с тем, что и моя работа, и работа других коллег может быть закрашена в любой момент. Это тоже определенная данность, потому что обновление среды позволяет этой среде постоянно что-то новое предлагать, устраивать этот некий этап соревнования себя с городом, себя со временем, себя с другими художниками. Конечно, если мы говорим о каких-то зонах города, я бы хотел, что бы в Петербурге было 5-10 узнаваемых стен…

Максим Тихонов: Точек…

Покрас Лампас: Точек, где уличное искусство имеет, если не легальный, то хотя бы полулегальный статус. Да, там можно что-то нарисовать. Комьюнити будет саморегулироваться, местные жители как-то будут в эту систему встраиваться – не встраиваться, но город не будет это уничтожать просто потому, что по каким-то внутренним регламентам нужно закрасить вообще все. Эти вопросы, тоже одна из целей, которые, считаю, нужно поднимать в этом году. Либо просить, либо требовать, либо как-то формировать в городе конкретно такие правильные зоны, где это могло бы появляться. Я это встречаю часто в очень прогрессивных городах вроде Лондона, Милана, Парижа, Берлина. Видно, что в мире это правильная практика. Конечно, есть ситуация, как в Москве, когда сначала устраивают фестиваль «Лучший город земли» и устраивают в 2014 году огромное количество расписных фасадов, каких-то арт-событий, а потом в 2018 начинают это все потихонечку заново регламентировать, в 2019-м с новым законом о граффити начинают активно закрашивать. В том числе закрашивать работы, которые стали частью городской навигации, пускай внегласной, но все равно частью. Не предлагать что-то взамен в данном случае тоже очень опасно, потому что художники имеют такое свойство, как конкуренция. Конкуренция за площадку довольно важна. Если художник успешный, он имеет предложения и в России и за ее границами, и в регионах, и в столице. Мы всегда выбираем, потому что реально сложно что-то нарисовать действительно качественное. Это большой объем ресурсов, времени, эскиза, поиск правильного образа, который встроится конкретно в это место, не говоря уже о съемке, о презентации, о том, чтобы люди узнавали твою работу из числа других. Возможно, рассказывали об этом другим, кто не так связан с уличным искусством или вообще с современным искусством. Поэтому мне, конечно, больно видеть. С некоторым я абсолютно согласен, как с фактом того, что работа временная, но если говорить о таком комплексном подходе, то, конечно, важно, чтобы у города все эти работы были. Жалко, что многие хорошие работы были закрашены.

Максим Тихонов: Покрас, как вы относитесь к законопроекту, который уже больше года вынашивают депутаты Заксобрания? Речь идет о создании неких художественных советов, которые будут утверждать граффити, утверждать места, где могут размещаться и так далее.

Покрас Лампас: Важно понимать, что нет одного решения, которое решает все задачи. Есть огромное число практик, которые приводят нас к тем или иным результатам. Например, есть условный Париж. Да? В Париже очень много уличного искусства, которое находится в центре города на старых зданиях, которые имеют огромное количество внутренних паспортов, архитектурных, того, как их нужно сохранять, и все равно эти работы там есть. Работы есть, в том числе потому, что они встроились в эту среду, они небольшого размера, цветовая гамма ненавязчиво взаимодействует с окружающими элементами, с вывесками. Люди любят эти работы, они их поддерживают, могут их мыть, чтобы не покрывались пылью, могут покрыть дополнительным слоем лака, чтобы она там сохранилась. Искусство там уже встроилось. Эти работы никто нигде не согласовывал. Художники сами выбирали, сами рисовали, где-то сами восстанавливали. Это один из примеров. Второй пример – это там же в различных округах Парижа могут формироваться стены. Стены могут быть сменяемы каждый месяц или каждые две недели. Как раз таки там определяется определенным худсоветом, кто на этих стенах высказывается. Они поддерживают этих художников просто материалами, красками. Все. Дальше художник приезжает, делает работу условно с 12 октября по 12 ноября. Уже на 12 ноября стоит следующий художник, который знает, что его работу также закрасят. Это тоже определенного уровня художественная практика, позволяющая сменять в городе разных художников, и дать всем художникам площадку для высказывания. Дальше есть инициативы, частный бизнес, либо городские департаменты в этом участвуют, когда позволяют расписать какой-то фасад. Соответственно, это тоже дополнительная практика. Там идет утверждение уже главным архитектором города, стандартный регламент. Как раз таки подобный подход, прогрессивный, говорит о том, что если кто-то не согласен с одним, есть второй вариант. Последний пункт, на самом деле, не менее важный – это формирование художественных комьюнити и формирование общественных комьюнити, связанных со СМИ. Две очень важные точки. СМИ, если правильно рассказывает о работах, привлекает к этому внимание, знакомит художника и зрителя друг с другом часто очень делают важную общественную работу. Все это работает вместе. Неизбежно. Есть хороший очень пример в Екатеринбурге, где есть официальный фестиваль «Стенография», который работает вместе с городом, который уже 10 лет привносит огромное количество новых арт-объектов. Это все сделано опять же с их кураторской стороны, при поддержке города, при поддержке частного бизнеса, крупных российских компаний. Это один из подходов. Серьезных. При этом в какой-то момент образовался у них не то чтобы даже конфликт, а некая конкуренция. Часть художников не попали либо в фестиваль, либо не нашли общий язык с художественным виденьем фестиваля. Они делали свой фестиваль, такой партизанский, и прекрасно нашли на это тоже волонтеров, которые помогали с краской, помогали переносить работу. Они делали работу напротив других работ, они делали часто очень крупные вещи. Город от этого только выигрывает, потому что пространство живет.

Максим Тихонов: Что ж, будем надеяться, что и у нас компромисс все-таки будет найден. Вам спасибо за беседу. Спасибо, что пришли.

Покрас Лампас: Спасибо!