ОЛЕГ ХОМЕНКО: О передовых методах реанимации в онкологии и чудесах, которые случаются

В Северной столице снизилась смертность от онкологических заболеваний – в 2021-м году этот показатель составил примерно 217 случаев на 100 тысяч населения, почти 240 годом ранее. В этой позитивной статистике немаловажную роль играет лечение пациентов в отделениях реанимации. О современных методах интенсивной терапии и важности присутствия родственников рядом с онкологическим больным в критические моменты – в интервью обозревателя Business FM Петербург Татьяны Копыловой с заведующим отделением анестезиологии и реанимации клиники «Евроонко» Олегом Хоменко.

Татьяна Копылова: Сегодня я рада приветствовать заведующего отделением анестезиологии и реанимации клиники «Евроонко» Олега Хоменко. Олег Альбертович, добрый день.

Олег Хоменко: Добрый день, Татьяна.

Татьяна Копылова: Мы говорим о лечении онкологических заболеваний и сегодня затронем тему интенсивной терапии и реанимации. Расскажите, что представляет этот вид помощи в онкологии?

Олег Хоменко: В онкологической клинике этот вид помощи, в первую очередь, отличается оснащением: аппаратурным и медикаментозным. В условиях онкологического стационара очень большое значение имеет объём и качество гемотрансфузии, трансфузии свежезамороженной плазмы.

Татьяна Копылова: Переливание крови.

Олег Хоменко: Да. Наши пациенты находятся в таком состоянии, когда, к сожалению, зачастую приходится заниматься переливанием крови.

Татьяна Копылова: Какая экстренная помощь? Человек попал к вам в реанимацию, перелили кровь…

Олег Хоменко: Выраженные явления интоксикации. На фоне основного онкологического процесса у пациента есть выраженная токсическая реакция, с которой необходимо в кратчайшие сроки справляться. Также в отделении есть аппаратура для проведения гравитационной хирургии крови, то есть мы занимаемся очисткой крови прямо в отделении, можем подключиться и начать этим заниматься в течение нескольких минут с момента поступления пациента в реанимацию.

Татьяна Копылова: Это, как я понимаю, чаще всего экстренные случаи, когда пациенты оказываются у вас в реанимации?

Олег Хоменко: Да, зачастую эти пациенты оказываются фактически с колёс. Приезжает скорая, привозит к нам пациента, мы моментально оцениваем состояние и переводим в реанимацию для подготовки, стабилизации. В первую очередь, для стабилизации и выведения на безопасный уровень для проведения дальнейшего лечения в стационаре.

Татьяна Копылова: Есть ли статистика относительно того, какой процент пациентов после первого своего попадания к вам в отделение выживает, справляется с болезнью?

Олег Хоменко: Мы очень многих пациентов способны стабилизировать и перевести в онкологическое отделение для проведения специфического лечения. Но всё равно грустно, конечно, это говорить – большое число пациентов уже исходно госпитализируются в том состоянии, когда стабилизировать и вывести их сложно либо практически невозможно.

Татьяна Копылова: Есть ли стандартный протокол, по которому получают лечение пациенты, попав в ваше отделение интенсивной терапии и реанимации? Первое, что вы сделаете.

Олег Хоменко: Конечно, когда пациент госпитализируются в отделение реанимации, в первые несколько минут происходит полный забор всего спектра необходимых анализов, фиксация электрокардиограммы, подключение к монитору, который без остановки мониторирует состояние пациента, и непосредственно сразу начало симптоматической терапии. Если мы видим, что пациент поступает к нам с крайне низкими цифрами артериального давления, мы тут же подключаем препараты для стабилизации. Если мы видим, что у пациента выражена дыхательная недостаточность, тут же принимаются необходимые меры, в лучшем случае это просто инсуффляция увлажненного кислорода, в худшем случае, бывает и такое, что прямо забирая пациента из скорой помощи, мы переводим его на искусственную вентиляцию лёгких. Тем более сейчас, в наше время, когда очень многие пациенты в короткий период времени до нас уже перенесли коронавирусную инфекцию.

Татьяна Копылова: Реаниматологу в онкологии приходится быть в какой-то степени ещё и психологом?

Олег Хоменко: Конечно.

Татьяна Копылова: Проводили ли вы разъяснительные беседы, помогали ли они?

Олег Хоменко: Зачастую мы беседуем с пациентами ещё до госпитализации. Беседуем максимально мягко, чтобы не давить на человека. Максимально мягко объясняем человеку что его ждёт, готовим, объясняем, что этот процесс не быстрый зачастую. Лечение может занимать полгода-год, несколько лет.

Татьяна Копылова: Тоже очень сложный вопрос в смысле онкологии — это родственники пациентов. Насколько я знаю, с ними общаться зачастую тяжелее, чем с самими пациентами.

Олег Хоменко: К сожалению, да, потому что все ждут чуда: обратился к врачу сейчас подлечат, укольчики сделают и мы пойдём здоровыми людьми. Такое бывает редко.

Татьяна Копылова: Редко бывает – чудо?

Олег Хоменко: Нет, чудеса бывают, но редко бывает, что это проходит всё очень легко. Многие пациенты выписываются и не обращаются к нам, потому что фактически здоровы, мы начали лечение на раннем этапе.

Татьяна Копылова: Проблема посещений пациентов в реанимации, в государственных стационарах в России всегда стояла достаточно остро. Можно, нельзя, какие-то этические нормы, врачебные нормы… Как вы относитесь к тому, можно ли посещать пациента в реанимации в таком состоянии?

Олег Хоменко: Я считаю, что во многих моментах это возможно. Это не должно быть абсолютным правилом, что всем можно посещать. Нет. Всё зависит от того, в каком состоянии сам пациент и в каком состоянии пациенты рядом. Если рядом пациент находится в тяжелом состоянии, только что прооперированный, пропускать родственников — это и неправильно, и небезопасно, и неэтично по отношению к окружающим пациентам. Мы не строим преград для посещения. Если это возможно, ограждается ширмами и родственники находятся рядом. Зачастую родственники могут находиться не по одному часу. У нас не так давно была пациентка, которая находилась в крайне тяжелом состоянии. И мама, и супруг приходили каждый день, каждый находился в среднем около часа. Ей было очень тяжело, она не могла говорить. Она была в сознании. Мы стабилизировали её состояние. Всё, конечно, закончилось хорошо. Но мы понимали, что это важно и для самого пациента, и для родственников.