Владимир Хильченко: нужно пересмотреть налоговую и денежно-кредитную политику

Высокая ключевая ставка, отсутствие дешёвых денег, дефицит кадров, санкционное давление и налоговая реформа — вот лишь часть вызовов, с которыми столкнулись отечественные предприятия. О том, какие меры необходимо принять для развития делового климата и в целом российской экономики — в интервью шеф-редактора Business FM Петербург Максима Морозова с президентом холдинговой компании «Созвездие Водолея» Владимиром Хильченко в проекте «Бизнес-Доктор».

Максим Морозов: Какие основные факторы, влиявшие на развитие или, точнее, на замедление развития экономики в 2024 году, вы бы выделили?

Владимир Хильченко: Стабильное повышение ставки, которое проводил Центробанк. По любым прогнозам, особенно тем, которые делались не в России, предприятиям существовать в таких условиях невозможно. Удивительно, что Россия по-прежнему продолжает существовать.

Максим Морозов: То есть не благодаря, а вопреки денежно-кредитной политике Центробанка?

Владимир Хильченко: Да.

Такое впечатление, что Центробанк по-прежнему работает против России.

Но вопреки этому мы наблюдаем тенденцию, согласно которой предприятия продолжают существовать. И судя по тому, как ведётся СВО, даже наращивают темпы развития.

Максим Морозов: Здесь нужно говорить о структуре предприятий. Сейчас сравнительно неплохо себя чувствуют предприятия, связанные с оборонно-промышленным комплексом, и по мультипликатору их подрядчики и субподрядчики. Если же говорить о предприятиях, которые не связаны с оборонкой и государством, например, средний частный промышленный бизнес, то там дела идут не очень.

Владимир Хильченко: Можно сказать объективно, что в любой отрасли экономики есть и всплески, и падения. Мы много говорили, например, о строительной отрасли.

Максим Морозов: Как сказал президент, локомотив экономики.

Владимир Хильченко: Именно. На примере Петербурга: мы ездим по городу и видим, что строится много всего, совсем не связанного с оборонно-промышленным комплексом. Опять-таки вопреки.

Наверное, в этом и есть особенность России: чем нам сложнее, тем больше мы пробуждаемся и что-то придумываем.

Максим Морозов: Сейчас идёт мозговой штурм о том, какие меры по поддержке и стимулированию реального сектора экономики необходимо принять на федеральном уровне и на уровне субъектов федерации, в частности, в Петербурге.

Владимир Хильченко: Вопрос довольно давно беспокоит всех в России: кто виноват и что делать? Дураки и дороги всегда были главной бедой.

Мы видим снегопад и неубранные улицы. Для решения вопроса довольно просто пригласить профессионалов. Но этого не делают. Наверное, не потому, что не могут, а потому, что не хотят.

Максим Морозов: Если коротко, уборка города это же тоже отрасль экономики. Хотя в результате «снежной» реформы произошло огосударствление: город забрал себе полномочия по уборке от частных подрядчиков. Где нет конкуренции, нет частного сектора, там нет развития. Какие решения этой проблемы вы видите?

Владимир Хильченко: Каждый раз зима — это чей-то подвиг. Как профессиональный управленец, скажу, что это не подвиг, а халатность.

Максим Морозов: В чём основные ошибки?

Владимир Хильченко: Убили частные предприятия, спецтрансы. У меня было два спецтранса, с помощью которых мы убирали город. Но от нас решили избавиться. Имеют право. Город выступает заказчиком. Спустя годы вы можете видеть, что стало с Петроградским и Василеостровским районами, которые мы убирали. При этом мы никогда не брали у города дотации, а умудрялись сами покупать технику и ещё что-то на этом зарабатывать.

Максим Морозов: Крупный налогоплательщик, рабочие места.

Владимир Хильченко: На этом предприятии работало 458 человек. Также было порядка 150 единиц грузовой техники. Тогда я направлял конкретное предложение губернатору города, в котором предлагал провести реформу. Я был готов её методически разработать.

Уборку нужно было отдать в частные руки. Город бы выступал заказчиком и спрашивал о результатах работ. Как сегодня городу спрашивать у самого себя, если это свои же муниципальные предприятия? По-прежнему осталась система, основанная на очковтирательстве: чем меньше снега уберём, тем лучше. Тем больше предприятие получит дотаций, потому что деньги фиксированы. Должен быть спрос за результат.

Максим Морозов: Как говорят в Минфине, предстоящая 1 января 2025 года налоговая реформа не затронет большинство предприятий и физических лиц. Но мы понимаем, что по мультипликатору затронет. Если говорить о налоговой реформе, какой она должна быть, с вашей точки зрения?

Владимир Хильченко: Конечно, это мощнейший заградительний фактор. Налоговая реформа не стимулирует развитие предприятий. Главное, что при инфляции падает благосостояние людей, потому что мы не выпускаем столько товара, сколько требуется для удовлетворения потребностей. Зачем предприятию и людям, работающим на нём, зарабатывать деньги, если их всё равно заберут в виде налога? Встаёт вопрос, кому идут эти деньги? Например, «во славу человека» была проведена пенсионная реформа. К чему она привела — очевидно.

Налоговая реформа ещё больше разгонит инфляцию.

Максим Морозов: Ваше предложение по налоговой реформе — освободить часть развивающихся предприятий от налоговой нагрузки?

Владимир Хильченко: Исходя из реальной картины, я бы посмотрел, какую прибыль получают государственные предприятия. Это первая статья дохода, который необходимо получать не на бумаге, а реально. Очень существенный налог на недра, на добычу полезных ископаемых. Там прямая доля государства. Прибыль банков — это тоже прямой доход. Он громадный! Государство принимает в них участие.

За счёт денег государства я бы ввёл мораторий, например, на первые 10 лет: вообще убрал бы налоги с предприятий, стимулируя этим создание прибыли.

Максим Морозов: Переходим к НЭП 2.0. В чём вам видятся основные направления Новой экономической политики?

Владимир Хильченко: Как я уже сказал, я бы освободил от налогов и оставил ровно столько, сколько необходимо для обеспечения социальных и военных нужд страны. В первую очередь, это инвестиционная политика. Если бы сегодня предприятиям дали возможность привлечения кредитных средств под, условно говоря, 5%, то это бы обеспечило увеличение прибыли. Как только у предприятий, в том числе государственных, благодаря снижению ставок появится прибыль, она автоматически пойдёт на развитие всего. Потому что станет выгодно: чем больше зарабатывает предприятие и чем больше у него прибыли, тем больше оно вкладывает в развитие. И тем дешевле становится продукция. Мы видим это в Китае. Там государство стимулирует предприятия и регулирует процентную ставку и размер дотаций.

Максим Морозов: Возвращаемся к НЭП 2.0: что ещё необходимо?

Владимир Хильченко: Как на любом предприятии, создаётся обычный баланс, только в масштабах государства.

Должна быть создана система мотиваций, в том числе финансовых, которых сегодня нет.

Какой стимул для учёных оставаться здесь, а не ехать в Китай, где повторили в «Силиконовую долину»? Из-за этого наши выпускники стараются ехать туда. Я не видел, чтобы государство создало «институт», который будет заниматься развитием промышленности. Министерства такие есть. А где же развитие и система мотиваций? Почему, например, я и любой другой директор предприятия в той или иной степени создаём систему мотиваций, в том числе финансовой? Потому что мы понимаем – это условия привлекательности работы именно в этой компании. Почему это не создаётся в других местах?