Дмитрий Чернейко: Вокруг ситуации с заводом Toyota в Петербурге больше ажиотажа, чем содержания

Максим Морозов: Как в последние месяцы меняется ситуация на рынке труда, какие тенденции вы могли бы отметить?

Дмитрий Чернейко: Регистрируемая безработица имеет слабую тенденцию к снижению. Мы, по сути, вышли на доковидный уровень: сейчас зарегистрировано около 15 тысяч человек, до ковида было 14 тысяч человек. Думаю, что к Новому году мы дойдём до 14 тысяч. Если говорить про открытую безработицу по критериям Международной организации труда, то мы дошли до уровня 2,3%. Было примерно 1,6%. Это говорит о том, что количество людей, которые перемещаются в пространстве и ищут разные формы занятости, явно растёт, то есть растёт активность. Растут и вакансии по разным направлениям. Это связано и со сферой в промышленности, и с логистикой, и, как ни странно, даже с торговлей и с общественным питанием.

Я посещаю очень много разных предприятий из самых разных сфер, и везде разговор только один: «Дай людей, дай людей, дай людей! Нам не хватает людей».

То есть ориентироваться только на МОТовскую безработицу и говорить, что у нас ситуация на рынке труда плохая, я бы не стал. Это просто особенность измерения. Это говорит только о том, что активность людей на рынке труда и число людей, которые ищут себе другое применение, растёт.

Максим Морозов: Логичный вопрос: почему?

Дмитрий Чернейко: Заработная плата. Если мерить месяц к месяцу, то зарплата выросла весьма существенно. Мерить можно по-разному, примерно 50-55 тысяч рублей в прошлом году, а сейчас добирается почти до 80 тысяч рублей.

В моменте средняя зарплата доходит до 82 тысяч рублей. При этом Петербург, если память не изменяет, занял девятое место в стране по доле людей, которые получают зарплату выше минимальной. Это очень серьёзный показатель.

На первом месте понятно, что севера, но мы на очень хорошем месте.

Максим Морозов: А с другой стороны, с точки зрения работодателя, как меняются требования сотрудникам? Вы отмечаете, что на предприятиях говорят о потребности в кадрах. Это «валовая» необходимость, либо всё-таки требуются именно хорошо подготовленные сотрудники?

Дмитрий Чернейко: Если чуть-чуть вернуться обратно. Почему растёт зарплата? Потому что люди не пойдут на меньшую зарплату. Люди стали более требовательными. В ответ, и работодатель становится более требовательным. Поверьте, это касается всего, начиная с общепита, где платят уже от 60 тысяч, промышленность — это уже от 70-80 тысяч, а во многих местах основной производственный персонал — это от 100 тысяч. Причем, это очень серьёзные предприятия. И там, где предприятие пытается по старинке заполнить штат, из серии – мы даём 40 или 50 тысяч, тут-то очередь и выстроится, а если она не выстроилась, значит, кто-то виноват, что не нагнали людей. Здесь можно сразу сказать, что за эти деньги вы их больше никогда не купите, никогда не найдёте. Труд в городе стал дорогим.

Максим Морозов: Рынок труда сейчас чей? Он за кем: за сотрудником или за работодателем?

Дмитрий Чернейко: Очень тяжёлый вопрос. Понятно, что, если вы спросите HeadHunter, он может сказать, что это, конечно же, рынок соискателя. Я бы сказал, что сегодня это просто очень сложносочинённый рынок, когда структура рынка меняется. Очень много работодателей. По самозанятым: они появились в нашем городе совсем недавно, а их уже больше 400 тысяч человек. В целом, количество людей, которые платят НДФЛ, уже переваливает за четыре миллиона и идёт вправо фантастическими темпами. Надо ещё чуть-чуть с этой цифрой поиграть, посмотреть, кто из этих людей является именно жителем Петербурга. В целом по стране уже почти шесть миллионов самозанятых. Из них половина раньше никогда не показывала никаких доходов, а они вдруг – раз, вышли из тени – и уже платят колоссальные налоги, и показывают официальные доходы. Рынок труда совершенно изменился. Это уже реально не рынок труда, а рынок занятости.

Максим Морозов: Насколько ситуация с «Тойотой» была стрессовой, насколько она была вызовом для городской системы занятости и для вас, как для руководителя комитета?

Дмитрий Чернейко: Поймите правильно, что вокруг ситуации с «Тойотой» больше ажиотажа, нежели содержания. Да, есть значительное количество людей, которых «Тойота» сокращает. Да, она их сокращает, как правило, в формате соглашения сторон. В течение года «Тойота» платила, как правило, либо среднюю зарплату, либо 2/3 средней зарплаты. На выход они дают 12 окладов и плюс один оклад за каждый год, отработанный на «Тойоте». Это условия, которые существенно превышают то, что записано в Трудовом кодексе, в законодательстве о занятости. Всё идёт достаточно корректно.

Эти люди пока не обращались в органы Службы занятости. И потом, если мы вообще возьмём весь автопром, то есть сами предприятия, плюс поставщиков — это 12 тысяч человек. Теперь смотрите, число людей, которых можно отнести к рабочей силе в нашем городе, — это три миллиона. Число занятых, по статистике, — три миллиона с хвостиком. А число плательщиков налога на доходы физических лиц превышает четыре миллиона человек. Теперь прикиньте, двенадцать тысяч и четыре миллиона. Как только эти люди начнут понимать, что заканчиваются выходные выплаты, тогда они начнут искать себе работу. Но проблемы с этим у них не должно возникнуть, потому что высок и стабилен спрос на людей подобной квалификации: начиная от оборонки, заканчивая автосервисами. За этих людей я беспокоюсь только в одном смысле, что они в течение года почти не работали, и эта привычка «не работать», с точки зрения психологии, не самая хорошая.

Считается, что если человек полгода ищет работу, не работает по какой-то такой причине, то ему надо уже проходить определённую психологическую реабилитацию. Это меня беспокоит больше всего. Если люди хотят работать, то найти работу вообще проблемы не составляет.

Максим Морозов: Думаю, что уже можно подвести промежуточные итоги реализации национального проекта «Производительность труда». Петербург активно участвует. По каким критериям оценивается эффективность реализации этого проекта и для конкретных предприятий-участников и для экономики города?

Дмитрий Чернейко: Для экономики города посчитать очень трудно. Не потому, что мы не хотим, а потому что здесь эффект виден на уровне предприятия. Для города эффект тоже понятен, выручка увеличивается, зарплата, как правило, увеличивается, и город получает больше. Но это сосчитать очень тяжело, потому что 170 предприятий, и на каждом эффект, если брать проекцию города, очень сложно определяется. Если брать страну в целом, Минэк посчитал, что сумма превышает чуть ли не 380 миллиардов рублей. Затраты в разы меньше, на два порядка меньше. С точки зрения отдельных предприятий, в среднем, что выработка на человека, что сокращение запасов и так далее в среднем вырастает где-то на треть на тех участках, где применяются все эти методы. Но самое главное, что если на предприятии руководство хочет и понимает, зачем это нужно, то сформируется команда перемен. Я своими глазами видел предприятия, допустим, фарминдустрии, где, казалось бы, всё делали японцы, и даже там, поработав, наши специалисты умудрялись повысить выработку на отдельных участках на треть, а иногда и больше. Это на меня произвело, на самом деле, самое сильное впечатление. Везде, где есть много человеческого труда, совершенно чётко можно находить очень большие резервы, иногда просто фантастические.