АЛЕКСЕЙ ФУРСОВ: «Я считаю бизнес не в заработанных деньгах, а в том, что я создал»

Максим Морозов: Алексей, здравствуйте.

Алексей Фурсов: Добрый день.

Максим Морозов: Мы привыкли говорить в СМИ «основатель», «президент». Но юридической силы эти должности не имеют. Если без дураков, какое отношение вы имеете к «Евразии» и к Fitness House?

 

О ТОНКОСТЯХ БИЗНЕСА

Алексей Фурсов: Я – основной акционер этих компаний, основатель, владелец торговой марки «Евразия» и Fitness House. В обоих направлениях у меня есть достаточное количество партнеров, которые со мной работают.

Максим Морозов: Партнеры – это совладельцы?

Алексей Фурсов: Соучредители, да.

Максим Морозов: Большое количество соучредителей?

Алексей Фурсов: Да, достаточно большое, особенно в ресторанах. Мы перешли практически на франшизную модель, практически в каждом ресторане у нас разные партнеры.

Максим Морозов: Это вынужденная мера либо это стратегия компании, что я не один собственник?

Алексей Фурсов:

Это не вынужденная мера и не стратегия компании. Это, скорее, распределение рисков. На сегодняшний день мы видим, что будем развиваться не на свои деньги.

Максим Морозов: Это заемные банковские деньги либо привлечение частных инвесторов?

Алексей Фурсов: Привлечение частных инвесторов.

Максим Морозов: Кому сейчас, в такой непростой период, интересна сфера спорта, фитнеса, питания?

Алексей Фурсов: Достаточное количество людей ко мне постоянно обращается с пожеланиями вкладывать в нас деньги.

Максим Морозов: Это петербургские инвесторы либо общероссийские, может быть, иностранные?

Алексей Фурсов: Мы в основном работаем с петербургскими.

Максим Морозов: Для них это – зонтик, дополнительный бизнес? Или основной?

Алексей Фурсов: Это, скорее, размещение свободных денег.

Максим Морозов: Сколько лет вы в бизнесе? Если взять с самого раннего возраста.

Алексей Фурсов:

Я начал заниматься бизнесом с 16-ти лет.

Максим Морозов: Первое что было? Сигареты, компьютеры?

Алексей Фурсов: Чего только не было. Даже было два ларька.

Максим Морозов: Диски?

Алексей Фурсов: Нет, диски прошли мимо, но сигареты застал, и челночные поездки тоже.

Максим Морозов: Куда ездили, в Казахстан, в Европу?

Алексей Фурсов: В Польшу.

Максим Морозов: Пара моментов, чем бизнес тогда отличался от сегодняшнего?

Алексей Фурсов: Тогда все было интересно. Потому что в 16 лет в принципе все интересно. Первый раз, было интересно заработать какие-то деньги.

Максим Морозов: Что купили на первые большие деньги? И какие это были большие деньги тогда, условные единицы?

Алексей Фурсов:

Я вернулся из поездки в Польшу, заработал 400 долларов. Тогда это было целое состояние, на эти деньги можно было, в принципе, семье из пяти человек жить год очень хорошо, ездить на такси, ходить в кафе. 400 долларов – это, наверное, как сейчас 40 тысяч.

Максим Морозов: Лучше было, что было все не зарегулировано, все было в первый раз не только у вас как у бизнесмена, но и у государства в первый раз?

 

О «ДРУГОЙ СТРАНЕ» - О CCCР

Алексей Фурсов: Это вообще была другая страна. Мы из одной страны перерождались в другую. Всегда проще строить бизнес, когда у тебя пустая поляна, на которой ничего не построено. В любом случае то, что происходило с 1993 года, грубо говоря, с основания России. Потому что это был некий старт нашей страны, старт уже не как СССР, а как Российской Федерации.

Всегда проще строить бизнес, когда у тебя пустая поляна, на которой ничего не построено.

Максим Морозов: Кстати очень интересно. Президент говорит, что развал СССР – это величайшая геополитическая катастрофа. Он отсчитывает от развала СССР, а вы отсчитываете от образования новой России, два разных взгляда.

Алексей Фурсов: Обернувшись назад,

я действительно считаю, что развал Советского Союза – это громадная катастрофа, действительно громадная потеря для нашей страны.

Максим Морозов: Почему? Там же не было, по сути, частного рынка.

Алексей Фурсов: Нужно было оставить Советский Союз и ввести частный рынок.

Максим Морозов: Шведский вариант?

Алексей Фурсов: Не надо было разваливать это объединение. По сути то, что Европа начала строить с 2000 года, у нас было построено. Это было некое объединение стран с единой границей, которое…

Максим Морозов: А-ля Евросоюз.

Алексей Фурсов: Да, только есть маленький нюанс – в Евросоюзе каждая страна все-таки пытается по-своему трактовать и налоговую политику, и геополитику. Практически каждая страна – это отдельная история.

Максим Морозов: Единая валюта и нет границ, это большой плюс.

Алексей Фурсов: Да, но в Советском Союзе помимо этого была еще единая налоговая история. Было очень много важных экономических факторов, которые служили для нас… грубо говоря,

мы были самодостаточными. Мы могли бы торговать внутри себя, не обращаясь дополнительно к остальному миру. Это некая внутренняя безопасность.

Максим Морозов: Но ведь мы к этому и идем. Уже даже не «тихая советизация», а в полный рост советизация. Огосударствление экономики, 70% банковского рынка под государственными банками.

Алексей Фурсов: Мы же сейчас говорим именно о Советском Союзе. Немножко разные вещи.

Максим Морозов: Просто одно без другого очень сложно представить.

Алексей Фурсов: Вы посмотрите на Китай. Яркий пример, в Китае правящая коммунистическая партия, но при этом активное развитие производства, активное развитие частного сектора, китайские миллиардеры и так далее. Если бы мы пошли по этому пути, я считаю, что мы бы достигли гораздо большего.

Максим Морозов: Можно сказать, что Алексей Фурсов ностальгирует по Советскому Союзу?

Алексей Фурсов:

В Советском Союзе было очень много вещей, которые мне нравятся. И было очень много вещей, которые мне не нравятся.

Максим Морозов: Знаменитые очереди, пустые полки в магазинах – ведь одно без другого трудно представить.

Алексей Фурсов: В 9-м классе я даже чуть не подрался с учителем истории на уроке, потому что он был такой яркий сторонник демократии, американского образа жизни, обновления, свободы слова и всего остального. Я, в принципе, был с ним в этом согласен, мне тоже хотелось, чтобы у нас был McDonald’s, чтобы мы не стояли в очереди в магазине и так далее. Но до перестроечных лет, до 1988 года я у нас не видел особых очередей в магазинах. Да, я жил в Санкт-Петербурге и в Москве, у меня папа военный, мы жили в Байконуре, но в этих трех городах очередей не было, и сильного дефицита мы не испытывали. Да, действительно, советский человек, чтобы получить машину, должен был на нее несколько лет работать. Да, все квартиры были государственными, не было в частной собственности квартир. Но мы платили за трехкомнатную квартиру, прекрасно помню, коммуналку, включая электричество, 3 рубля.

Максим Морозов: Рынка не было, выбрать было не из чего. Как рыночник, вы же понимаете. Когда монополия, нет конкуренции, и качество падает.

Алексей Фурсов: Это то, что мне не нравилось в Советском Союзе. Мы говорим о том, что нравится и не нравится. Это не нравилось.

Конечно, конкуренция – это основной двигатель повышения качества услуги для потребителя.

Максим Морозов: В одной отдельно взятой России, мы ведь тоже федерация, есть республики, области, края, можем построить социализм «с человеческим лицом»? Шведская модель, китайская модель.

Алексей Фурсов: Мы сегодня социализм, мне кажется, уже вообще построить не можем. Мы ушли немножко в другую сторону от социализма. В Испании построен социализм.

Максим Морозов: Монархия, с королем.

Алексей Фурсов: С действующим королем. Без революций там построен социализм. Испанская модель. Я там жил и изучал. Вроде, страна капиталистическая, но на самом деле полностью социалистическая.

 

О НАЛОГООБЛОЖЕНИИ

Максим Морозов: По поводу налогообложения. Мы с вами заговорили о том, что у вас бизнес так устроен, что под разные проекты есть разные партнеры. ФНС борется с дроблением бизнеса. Рестораторы справедливо отвечают: мы не можем создать вертикально интегрированный холдинг, потому что это штучные проекты, где в одном ресторане один мой сопартнер, в другом другой сопартнер, нам не объединиться. Эту проблему как можно решить? Борис Титов, допустим, предлагает условный «Единый ресторанный налог» по аналогии с Единым сельскохозяйственным налогом.

Алексей Фурсов: У нас есть четыре системы налогообложения. На самом деле все, что произошло – это некое наследство тех самых 90-х, когда налоговая пыталась хотя бы как-то собирать какие-то деньги. Для этого, помимо общей системы налогообложения, были созданы альтернативные режимы. Потому что страна жила в наличных, никто ничего не показывал, и нужно было собирать налоги. Поэтому была вмененка, упрощенка, патентная история. Сегодня это некий парадокс, такой налоговой системы нет нигде, как у нас, ни в одной стране мира – чтобы одновременно было четыре разных налоговых режима. Мы прекрасно понимаем, что государству, чтобы жить, нужно собирать налоги. Но есть некий парадокс. В частности, о дроблении бизнеса. Давайте рассмотрим простую ситуацию: у вас ресторан в 1 тысячу метров, у меня ресторан в 1 тысячу метров, у нас примерно одинаковое количество сотрудников. Ваш ресторан в год имеет оборот 150 миллионов рублей, а мой – 149.

Максим Морозов: Формально – разные режимы.

Алексей Фурсов: Формально применяется два разных режима. Вы должны платить НДС, вы должны платить налог на прибыль, социальные налоги по повышенной ставке, а я не должен платить ничего, кроме 6% с оборота. Вы можете со мной конкурировать?

Максим Морозов: Нет.

Алексей Фурсов: Вот и ответ. Это сегодняшняя ошибка налоговой системы.

Скидки по налогам или налоговые режимы должны устанавливаться не от объема бизнеса, а в зависимости от того, чем бизнес занимается.

Максим Морозов: Это очень сложно администрировать, мне кажется, никогда на это не пойдут.

Алексей Фурсов: Это элементарно администрировать. Есть сеть парикмахерских – все парикмахерские платят одинаково. Есть сапожные мастерские – все сапожные мастерские платят одинаково. Сколько – это уже вопрос экономистов, министерства финансов и так далее. Они должны определить для каждой сферы свой налог. Все рестораны платят одинаково – тогда будет равная, конкурентная история.

Максим Морозов: Почему так не делают? Я сомневаюсь, что это какой-то заговор.

Алексей Фурсов: Это не заговор, просто до этого не дошли руки. Всех все устраивало до 2015 года. Я сам читал интервью 2008 года нашего главного налоговика на тот момент, которого спрашивал журналист – как вы относитесь к дроблению? Он сказал – никаких вопросов. Вы же понимаете, вы ввели упрощенку, все будут дробиться на много разных предприятий. Он говорит – да главное, чтобы они платили! Была тогда такая позиция. Позиция по дроблению начала рассматриваться, начиная с 2015 года. До 2015 года не было судебных процессов, эти вопросы никто не поднимал, это считалось совершенно легальной схемой, и было вашим правом.

Максим Морозов: Вы связываете это с санкциями и кризисом 2014 года?

Алексей Фурсов: Да, я считаю, что в стране стало меньше денег и стали смотреть, где их еще можно взять. Не стоит разговор о том, сколько платить – все должны платить одинаково.

Максим Морозов: Справедливости нет?

Алексей Фурсов: Нет справедливости, и государство само подталкивает отрасль к дроблению и к некоему повышению налогов.

Максим Морозов: Сейчас это особенно остро и чувствительно воспринимается – пандемия, ограничения. В целом, как вы оцениваете меры господдержки?

 

О МЕРАХ ПОДДЕРЖКИ В ПАНДЕМИЮ

Алексей Фурсов: Их практически не было ни в первую, ни во вторую волну.

Максим Морозов: А все те миллиарды, о которых правительство говорит по телевизору?

Алексей Фурсов: Мы получили по 10 тысяч рублей в первую волну на поддержку занятости. Но надо же понимать, что мы платили те же зарплаты, мы с них платили налоги. Часть денег, которые мы получили, мы заплатили в тех же налогах обратно, это некий реверс. Здесь достаточно большой вопрос. Господин Беглов подписал постановление о закрытии всего общепита в торговых центрах. Да, он его подписал, но заплатит-то за это бизнес. Если бы с этим постановлением было подписано постановление о некоей финансовой помощи тому же общепиту в торговых центрах, но это же никто не рассматривает.

Максим Морозов: Льготы по аренде?

Алексей Фурсов: Это может быть все, что угодно. Это может быть единовременная выплата ресторанам, которые находятся в торговых центрах. А что значит «льготы по аренде»? Льготы по аренде – это опять банкет за счет бизнесменов.

Максим Морозов: За счет арендодателей.

Алексей Фурсов: Да. Когда подписывается льгота по аренде, кто ее должен дать? Ее должен дать арендодатель. А почему он должен брать на себя эти потери?

Максим Морозов: Монополисты, которые обеспечивают теплом, электричеством и так далее, в первую волну не то что не предоставили скидок и льгот, а наоборот, даже пени и штрафы стали выставлять. Они, отчасти, справедливо говорят, поскольку рынок: у нас будут выпадающие доходы, у нас есть инвестпрограмма и акционеры. Тогда что в консерватории поправить, как Жванецкий говорил, чтобы меры поддержки действительно работали?

Алексей Фурсов: У моего товарища есть ресторан в Испании, в Барселоне. Они не работают и на то время, пока они не работают, государство компенсирует 80% заработной платы сотрудников.

Если бы в принципе каждое постановление обязывало государственные органы выделять какую-то помощь, 20 раз думали бы об этих постановлениях.

Потому что когда ты подписываешь постановление и это за счет кармана бизнесменов, это одна ситуация. А когда ты подписываешь постановление и понимаешь, что тебе из бюджета, в котором и так нет денег, нужно взять денежку и людям раздать, то ты 20 раз будешь думать, будешь ты подписывать это постановление или нет.

На мой взгляд, постановление, которое было подписано, никак не будет способствовать борьбе с коронавирусной инфекцией, а наоборот, оно ее усугубит. Люди из торговых центров пойдут в оставшиеся рестораны, где будет создано лишнее скопление. Поэтому этот шаг был совершенно не нужен. Это, наверное, самое абсурдное из всего, что было подписано с начала пандемии.

Максим Морозов: Почему так, действительно, нелогично? Работает общественный транспорт, работает метро – закрываются фуд-корты и рестораны.

Алексей Фурсов: Мы не можем закрыть ни метро, ни общественный транспорт.

Максим Морозов: Киев закрывал, Харьков закрывал.

Алексей Фурсов: Киев закрывал, и это принесло громадные финансовые потери, больше они этого делать не будут. Закрывали, когда не понимали, что такое пандемия.

Максим Морозов: Тогда надо более тонко администрировать, чтобы соблюдались меры, а нам скажут, что у нас нет культуры ношения масок, люди сами приходят без масок.

Алексей Фурсов:

У нас не только нет культуры ношения масок, у нас у людей минимальная социальная ответственность, которая возможна. Почему Китай победил эту историю? Потому что это дисциплинированная страна. Компартия сказала – «Надо!»…

Максим Морозов: Комсомол ответил – «Есть!»

Алексей Фурсов: …комсомол ответил «Есть!». У нас это в принципе невозможно. У нас каждый второй, кто ходит по улице, считает, что он не заболеет.

Максим Морозов: А может, с другой стороны, у нас почему-то как всегда решили применять санкции. Не носишь – применяется санкция. Может быть, методом экономического стимулирования, носишь и за это что-то получаешь?

Алексей Фурсов: В Европе не носишь – тоже санкции. Только санкция 200 евро штрафа, и все носят. Торговые центры, в которых запретили общепит, пожалуй, были единственными во всем городе, кто соблюдал и контролировал масочный режим.

Наше правительство закрыло общепит в самых безопасных местах, которые на сегодняшний день у нас присутствуют.

Допустим, по тем же фитнесам – было же закрытие фитнеса в первую волну. Есть два западных исследования, согласно которым коэффициент заражения в фитнесе на уровне меньше 1% от общего числа зараженных, потому что ни один нормальный человек, если болит голова, температура или появились первые симптомы, никогда не пойдет в фитнес. В ресторан, может быть, еще пойдешь. Но я не помню ни разу за всю свою жизнь, чтобы я ходил на спорт, а я хожу пять раз в неделю в спортзал, чтобы я пошел даже с мало-мальской температурой 37,2.

Максим Морозов: Как вы контролируете в своих заведениях, и в «Евразии», и в Fitness House, ношение масок, санитайзеры?

Алексей Фурсов:

У нас есть все возможное, мы каждому клиенту меряем температуру при входе, все наши сотрудники находятся в масках, перчатках и в защитных экранах.

Максим Морозов: Были ли эксцессы, когда клиенты не хотели надевать маски? Ты же ничего с ним не сделаешь, ты даже не полицейский.

Алексей Фурсов: Были. Но, слава богу, это очень маленький процент. Здесь надо опять понимать, что закон подразумевает, чтобы вы в маске вошли в клуб. После раздевалки вы можете ее снять. Поэтому у любого человека возникает, естественно, отражение глупости. Я считаю, что проверка температуры более эффективна, чем ношение маски внутри ресторана или клуба.

Максим Морозов: Как вам кажется, суды на чью сторону будут вставать? Либо так закрутят гайки, что пропишут все, и суды будут просто вынуждены вставать на сторону Роспотребнадзора?

Алексей Фурсов: На сегодняшний день все эти постановления с юридической точки зрения имеют малую силу. Но мы не можем их не соблюдать даже не в плане штрафов, а потому что это некая политика страны. Но в любой другой стране мира мы бы оспорили все эти постановления, или же за ними должны были стоять деньги. Потому что

постановление без финансовой поддержки – грубо говоря, грабеж отдельно взятых лиц.

Максим Морозов: И ущемление прав бизнесменов. Когда, допустим, те же самые фуд-корты закрыли, а соседние кафе, пока не было второй волны ограничений, работали.

Алексей Фурсов: Это вопрос к ФАС.

Максим Морозов: И тишина.

Алексей Фурсов: И тишина. У нас нет ресторанов на фуд-кортах, я честно скажу. Более того, мне выгодно, когда они не работают. Но я считаю, что разницы никакой между фуд-кортом и рестораном в плане заражения нет. Больше могу сказать, фуд-корты работают на одноразовой посуде.

Максим Морозов: Нам говорят, что нет перегородок.

Алексей Фурсов: Это полная ерунда, там столы стоят примерно с таким же интервалом, как в ресторане. Наличие перегородок никак на это не влияет.

Максим Морозов: QR-код получили?

Алексей Фурсов: Да. Везде.

Максим Морозов: Обоснованность его понимаете? Ведь там нужно поделиться кучей информации, вплоть до фотографий.

Алексей Фурсов: Нет, не понимаю. Нам сказали – мы получили.

Максим Морозов: Зачем они нужны? Big data собирают, большую базу данных?

Алексей Фурсов: Нет, я считаю, что просто кто-то отчитается о проделанной работе. Как вы думаете, сколько ресторанов, которые работали после 23:00, после принятия постановления действительно не работают?

Максим Морозов: Закрываются изнутри и работают.

Алексей Фурсов: Я думаю то же самое. То, что я видел, все как работали, так и работают, и будут работать.

Максим Морозов: Сколько вы потеряли с начала года из-за коронавирусных ограничений по всем бизнесам?

Алексей Фурсов:

В этом году мы оцениваем потери в сумму около 1 млрд рублей. Если брать весь холдинг.

Максим Морозов: Благодаря холдингу, вы перекачиваете деньги из одного бизнеса в другой? Подушка безопасности была подготовлена?

Алексей Фурсов: Это не благодаря холдингу, а благодаря тому, что у нас адекватные партнеры, у нас адекватные арендодатели, у нас адекватный банк.

Я использовал личные средства для того, чтобы мы могли людям давать личные займы на тех предприятиях, которыми я владею, чтобы мы могли из этих личных займов выплачивать официальные зарплаты.

Максим Морозов: Помещения, в которых работают разные заведения, и фитнес, и рестораны – сколько своего, а сколько арендного в соотношении?

Алексей Фурсов: У нас порядка 20% точек в собственности, остальное аренда.

 

О РОСПОТРЕБНАДЗОРЕ

Максим Морозов: В этом году Федерация рестораторов и отельеров, правда, время они выбрали не очень правильное, потому что Роспотребнадзор серьезно усилился, и выходить с предложением реформировать Роспотребнадзор было неправильно. Тем не менее, была инициатива забрать у Роспотребнадзора право приостановки деятельности предприятий, отстранить их от разработки мер и нормативов, которые они сами же и проверяют, слить их с Россельхознадзором в единую прозрачную организацию. Как вам кажется, какие шаги по реформированию контрольно-надзорной деятельности стоило бы сейчас предпринять?

Алексей Фурсов: У нас никогда не было проблем с Роспотребнадзором. Я считаю, что требования, которые предъявлялись до коронавируса, были совершенно жизненные и вменяемые.

Максим Морозов: «Регуляторная гильотина» – Дмитрий Медведев смеялся, говорил, что до сих пор регламентировано приготовление яичницы!

Алексей Фурсов: Это все лирика. Объективно, у нас

за 20 лет существования компании не было закрыто Роспотребнадзором ни одного ресторана. Требования, которые они предъявляют, это жизненно важные требования.

Такого, наверное, нет уже с середины 2000-х, чтобы пришел инспектор Роспотребнадзора и вам что-то выписал такое, отсебятину, глупость, и вас оштрафовал. Не было такого. Есть проблема, наверное, не в контролирующих органах, а в законах. Вы спрашивали, чем 90-е и начало 2000-х отличались от сегодняшней ситуации – законов было мало. Мы же обрастаем, как снежный ком.

Максим Морозов: Так это цивилизация, нам говорят, мы цивилизуемся, все прописываем.

Алексей Фурсов: Да, давайте что-нибудь добавим. И очень много бумажной волокиты, которая ложится на администрирование бизнеса. Какой-нибудь сертификат на лампочку, который мы должны получить, сделать какой-то расчет света или еще что-то. Этих вещей можно было бы избежать, потому что если у тебя все соответствует, то в принципе тебя и не должны трогать. Нарушил – получай. А тут получается, что у тебя все может быть идеально, но должен быть такой пакет документов, которого у тебя нет. Говорят: нет, у тебя документов нет. Да, у тебя все нормально, но мы тебя здесь накажем. Посмеетесь, в Европе вас проверяют практически только при открытии общепита. Те общепиты, которые живут в Европе по 10-20 лет, к ним в принципе не приходят. Проверка Роспотребнадзора в общепите в Европе – там должно случиться что-то экстраординарное, чтобы вас пришли проверять.

Максим Морозов: Заявительный характер, когда жалоба, обращение, они отрабатывают. С другой стороны, нам возразят, что мы в Петербурге, в цивилизованном городе говорим о цивилизованном бизнесе. Но есть регионы. Там тень – без проверок и штрафов не обойтись.

 

О БИЗНЕСЕ В РЕГИОНАХ И МОСКВЕ

Алексей Фурсов: Мы активно пошли по фитнесу в регионах, там порядка, может быть, даже больше, чем у нас. И самое важное, это то, что в регионах отношения бизнеса и власти находятся совершенно на другом уровне. В регионах власть слышит бизнес. Мы открывали фитнес в одном городе, у нас нет каких-то мероприятий, мы просто открылись, перерезали ленточку, никого не звали. Министр спорта этой области приехал с тортом, поздравил всех, сказал «большое спасибо», что вы сделали такую хорошую вещь.

Честно могу сказать, мы привлекли в Петербурге почти 1 млн человек в Fitness House к занятиям спортом, но за 15 лет существования компании мне никто даже не позвонил и спасибо не сказал.

Не то, что предложил землю, еще что-то, спортивные объекты. У нас власть – совершенно отдельная история, она не слышит бизнес и не хочет слушать бизнес.

Смешная ситуация, если говорить про арендные ставки, то арендные ставки от КИО выше, чем у частных инвесторов.

Максим Морозов: Вы говорите, что примерно 1 млрд потеряли с начала года, но вы активно выходите в регионы, прямо экспансия.

Алексей Фурсов: Мы начали эту стратегию еще до всех событий, продолжаем ее.

Максим Морозов: Почему в Москву не выходите?

Алексей Фурсов: Москва – очень жесткий и очень конкурентный рынок.

Максим Морозов: Но и огромный рынок, 20 млн человек.

Алексей Фурсов: Там есть свои игроки, они сильные, они понимают Москву. Мы Москву не понимаем и не стремимся в Москву.

Максим Морозов: Что значит «не понимаем»? У меня многие знакомые, петербургские бизнесмены, не выходят в Москву. Мне кажется, это уже какой-то психологический барьер. Вы здесь реализовались, в регионе – масштабируйте на Москву.

Алексей Фурсов: У нас был плохой опыт с «Евразией» в Москве в свое время. Это было еще до Олимпиады. У нас там было порядка 15 ресторанов, но мы не понимаем московского гостя. К примеру, есть такая сеть «Планета суши». Они открывали ресторан – мы открывались рядом, в пяти метрах от «Планета суши». Мы открываем новый ресторан, с ремонтом, с ценами в два раза дешевле, чем у них. У них полная посадка – у нас половина.

Максим Морозов: Чем объяснить?

Алексей Фурсов: Необъяснимо.

Москва любит свои бренды. Не очень любит приезжих. Она относится к этому так, что какие-то не очень умные ребята пришли к нам с каким-то продуктом, мы сами все знаем.

Я знаю очень много людей, которые в Москве потеряли деньги, и знаю очень мало людей, которые смогли в Москве заработать.

Максим Морозов: По какому принципу вы выбираете регионы присутствия?

Алексей Фурсов: Мы сейчас идем практически во все миллионники.

Максим Морозов: Формальный признак – миллионник?

Алексей Фурсов: На первом этапе. Потом мы будем смотреть города поменьше.

Максим Морозов: Совпадение, что все города, где вы присутствует – это города присутствия банка ПСКБ?

Алексей Фурсов: Да, это действительно наш партнерский банк, мы с ним работаем больше 20 лет, но это вообще никак не связано.

 

О СПОРТЕ

Максим Морозов: Вы сказали, что сами пять раз в неделю занимаетесь. В какой из своих клубов ходите и посещаете ли клубы конкурентов?

Алексей Фурсов: Я, естественно, не посещаю клубы конкурентов, потому что мое присутствие там, наверное, вызовет у них недоумение.

Максим Морозов: Так это их недоумение, а вы бы что-то позаимствовали либо для того, чтобы ошибки избежать.

Алексей Фурсов: Нам хватает наших 50-ти клубов, которые есть в городе. Мне есть куда ходить.

Максим Морозов: Неинтересно просто прийти и посмотреть, как у других это получается либо не получается, чтобы избежать ошибки?

Алексей Фурсов: У нас есть специальный отдел, который это мониторит. Наверное, мое личное присутствие в этом не требуется.

Максим Морозов: Вы чем занимаетесь, каким видом спорта? Просто фитнес, офп?

Алексей Фурсов:

Я плаваю, играю в теннис, и в большой, и в маленький, занимаюсь в тренажерном зале.

Максим Морозов: Есть какой-то любимый клуб, куда постоянно ходите?

Алексей Фурсов:

У меня любимый клуб находится рядом с моим домом, это клуб на Левашовском проспекте, «Prestige». Я его построил под себя, как продолжение своей квартиры.

Максим Морозов: Если возвращаться к истории взаимоотношений власти и бизнеса, движение началось с этого года, и Максим Левченко, наверное, отчасти задал тон, когда призвал губернатора уйти в отставку. Многие остро выступают. Вы подписываете коллективные обращения, письма, есть в этом смысл?

 

О ДИАЛОГЕ БИЗНЕСА С ВЛАСТЬЮ

Алексей Фурсов: Мы сейчас даже создали ассоциацию, в нее вошли крупнейшие ресторанные группы Петербурга, называется «Рестоград». Именно для того, чтобы пытаться наладить диалог с властью, сделать наш город ресторанной столицей.

Максим Морозов: Нет, я имею в виду, лично вы как Алексей Фурсов ставите подписи под такими письмами?

Алексей Фурсов: Лично я в последнее время нет.

Максим Морозов: Почему, разочаровались, смысла нет?

Алексей Фурсов: Я считаю, что нас не слышат.

Мы будем пытаться налаживать диалог, потому что ситуация в нашем регионе самая плохая, которая есть в стране. Я имею в виду по той пропасти, которая есть между бизнесом и властью.

Максим Морозов: А в Петербурге мы доверяем статистике до конца? По койкам, по заразившимся?

 

О COVIDе И ЗДОРОВОМ ОБРАЗЕ ЖИЗНИ

Алексей Фурсов: По заразившимся, я считаю, что цифры, которые мы с вами видим, надо умножать на пять. У меня даже на сегодняшний день пять или семь знакомых болеют дома, и они, естественно, не сдавали никакой тест, потому что реально понимают, что у них коронавирус, все симптомы налицо. Они просто лечатся дома, ушли на самоизоляцию, и естественно, их нет в той статистике, которую мы с вами сегодня видим. Потому что это достаточно бессмысленно. Плюс есть люди, у которых тест отрицательный, а они на самом деле болеют. То, что осталось мало коек – правда, действительно, больницы переполнены, ситуация сложная.

Максим Морозов: У вас в компании сейчас какой горизонт планирования? Насколько вперед вы смотрите?

Алексей Фурсов: Пока все мои прогнозы, все, что я говорил моим коллегам, моим друзьям еще в сентябре, все сбываются. Когда все ждали закрытия 20-го сентября, я сказал – ребята, 20 сентября никакого закрытия не будет, все будет хорошо примерно до конца октября.

Максим Морозов: Я с одним профессором Высшей школы экономики в Петербурге разговаривал, его прогноз – что до мая продлится, а в мае снимут ограничения на лето.

Алексей Фурсов: Я тоже считаю, что, уже начиная с марта, будет намного легче. Все-таки с 1 января начнется массовая вакцинация.

Максим Морозов: Большие вопросы к вакцине. Люди боятся прививаться, даже по соцопросу «Единой России».

Алексей Фурсов: Люди боятся, но врачей, полицию и силовые структуры привьют, бюджетников. Это уже снимет часть проблем.

Максим Морозов: Какие меры вы соблюдаете?

Алексей Фурсов: Когда я провожу совещания, все сотрудники находятся от меня не меньше чем в двух-трех метрах.

Максим Морозов: Социальная дистанция.

Алексей Фурсов: Да. Я считаю, что не надо здороваться за руку, а если вы поздоровались, возьмите антисептик и обработайте руку. Я мою руки, наверное, 10 раз в день.

Максим Морозов: Еще о спорте, сейчас актуально, потому что должен быть иммунитет. Большие перспективы на государственном уровне, я думаю, у фитнеса. В Госдуме серьезно обсуждаются налоговые вычеты, выплаты тем, кто активно занимается спортом. Как стимулировать работодателей, чтобы их сотрудники занимались спортом, и самих сотрудников, граждан стимулировать заниматься спортом?

Алексей Фурсов: Вы удивитесь – у нас на самом деле население очень сильно вовлечено в спортивную культуру.

Если в 2001-2002 году был очень маленький процент, то сегодня, я думаю, что к занятиям спортом привлечено, наверное, больше половины тех, кто в принципе может им заниматься.

Максим Морозов: Как считать?

Алексей Фурсов: Мы считали примерно размер рынка.

На сегодняшний день число людей, у которых есть абонемент в спортивный клуб, примерно 1,2-1,5 миллиона.

Максим Морозов: Алексей, вы же не хуже меня понимаете, что это лукавая статистика. Почему некоторые фитнес-центры демпингуют, меньше 10 тысяч головой абонемент – потому что психология такая, человек ходит несколько раз в году, ленится и не ходит. Формально вроде бы занимаюсь, но…

Алексей Фурсов: Я, с одной стороны, с вами согласен, а с другой стороны, нет. Это действительно так, процент таких людей раньше был достаточно высок. Было порядка 20% от всех проданных абонементов, когда человек сходил пару раз за год, но абонемент у него есть. Я могу сказать, что по сегодняшней статистике процент упал практически до 5%, и

в среднем, человек, который у нас купил абонемент, ходит два раза в неделю заниматься спортом.

Максим Морозов: Почему это произошло, культура?

Алексей Фурсов: Втянулись, можно сказать.

Максим Морозов: Все больше людей, которые покупают абонементы, действительно ходят, занимаются, это не профанация. За счет чего снижать стоимость?

Алексей Фурсов: Мы с вами с чего начали, с какого слова? Конкуренция. Снижение цены – это исключительно диктат рынка. Открываются новые клубы, они хотят себе получить новых клиентов. Новых клиентов нет, потому что они достаточно распределены. Пытаются за счет цены собрать клиентскую базу для того, чтобы нормально существовать. Действительно,

можно купить годовую карту за 10 тысяч рублей, даже в клуб с бассейном, но надо понимать, что это будет, скорее всего, дневное или утреннее членство. Это не полное членство. Если брать реальную статистику, то рублевая цена на абонемент практически не менялась за последние восемь лет.

Максим Морозов: За счет чего тогда конкуренция происходит? Неужто за счет пресловутого более качественного оказания услуг?

Алексей Фурсов: В том числе. Допустим, чем отличается Fitness House от других компаний? Мы привлекли к нам совершенно разные возрастные группы людей. У нас ходят от пионеров до пенсионеров. Мы дали возможность посещения всем слоям населения. Будучи коммерческим фитнесом – по сути, мы социальный проект.

Максим Морозов: Это к вопросу, что город не сказал «спасибо» до сих пор.

Алексей Фурсов: Да не скажут, и не надо. Действительно, постановление о том, что нельзя посещать людям больше 65 лет – по нам достаточно сильно ударило, потому что у нас достаточно большое количество этих клиентов, которые приходили к нам плавать в бассейне, погреться в бане. Они не занимаются спортом, железки не таскают.

Максим Морозов: Времяпрепровождение.

Алексей Фурсов: Да, для них это некий клуб и некий социум.

Максим Морозов: А в процентах? Можете рассказать, как структурируется по возрасту?

Алексей Фурсов: Люди старше 65 лет – это порядка 15%.

Максим Морозов: А ядро?

Алексей Фурсов: Ядро – наверное, от 28 до 42 лет.

Максим Морозов: У детского фитнеса есть шанс в России?

Алексей Фурсов: Конечно, есть. У нас очень большое количество детских секций, которые мы проводим. К тому же надо не забывать, что фитнес на сегодняшний день пользуется льготой по отмене НДС.

Фитнес-клубы не платят НДС, поэтому я считаю, что государство уже сделало определенный шаг навстречу фитнесу.

Максим Морозов: Получится запустить эту программу, и при каких условиях она сработает – вычет, дополнительное стимулирование от государства?

Алексей Фурсов: Здесь зависит все о того, будет это полный вычет или частичный, как сейчас прописан. Вы знаете, что уже действует. 10 тысяч рублей стоит абонемент, и я не думаю, что человек пойдет из подоходного налога вычитать 1300 рублей, потому что время, которое он потратит, чтобы получить эти 1300 рублей, несоизмеримо с этими 1300 рублями. Он лучше пойдет и поработает чуть дольше, заработает 2 000 рублей, только чтобы не ходить и не писать эти бумажки за 1300 рублей. Конечно, если это будет полная стоимость абонемента, которую можно вычесть из тех же налогов – конечно, люди будут этим заниматься. Но пока это только 13%. Естественно, желающих будет немного.

Максим Морозов: Считается, что больше доверия вызывает, если владелец сам пользуется услугами своей компании. Я знаю, что ваша супруга на Петроградской частенько обедает. Вы какие свои заведения любите и какие блюда предпочитаете?

 

О ВЫСОКОЙ КУХНЕ И ЛЮБВИ К ЭКСПЕРИМЕНТАМ

Алексей Фурсов: Мы сейчас открыли супер-ресторан, это наш прорыв. На Московском проспекте ресторан высокой азиатской кухни Chang. И несмотря на то, что он находится на Московском проспекте, а мы живем на Петроградской, мы по ЗСД в него 1-2 раза в неделю ездим.

Максим Морозов: Специально пообедать?

Алексей Фурсов: Да. Мы, конечно, не думали про ковид, когда открывали этот ресторан, потому что мы в него вложили практически 100 млн рублей, достаточно большие деньги с учетом того, что это арендованное помещение.

Максим Морозов: Это ресторан высокой кухни, а сама базовая сеть «Евразия» знаменита выгодными предложениями, акциями. Даже в некоторых одних и тех же локациях, точках были и «Узбечка на речке» и «Стейк давай», даже был эксперимент с мексиканским проектом. Это такая стратегия – экспериментировать? Либо вынужденная мера – менять форматы?

Алексей Фурсов: Нет, это не вынужденная мера, мы, действительно, постоянно пытаемся открывать новые форматы. «Стейк давай» – это удачный формат, он у нас присутствует в пяти точках, зарабатывает деньги. Мы постоянно ищем новые модели, которые могли бы быть интересными. Это никак не связано с рынком или навязыванием чего-то.

Мне вообще интересно все новое, я постоянно пробую новые бизнесы. Есть Fitness House, «Евразия», но у меня есть еще 10 бизнесов, которые не на поверхности.

Максим Морозов: Не публичные?

Алексей Фурсов: К примеру, у меня даже есть музей. Не все знают, что у меня есть музей, он называется «Музей неправды». Такая мистическая история. Идея в том, что представлены различные экспонаты и люди думают, правда это или нет.

Максим Морозов: Например?

Алексей Фурсов: Скелет динозавра, портал в будущее, машина времени.

Максим Морозов: Среди бизнесов, куда вы инвестируете, есть IT?

Алексей Фурсов: Мы инвестировали в IT в начале 2000-х.

Максим Морозов: Говорят, безумно растет.

Алексей Фурсов: Да, но я, честно говоря, люблю бизнесы, которые можно потрогать руками. Хотя, конечно, заработать больше можно на интернете и на таких вещах как Facebook и Uber.

Максим Морозов: Правила непонятны? Почему вы туда не идете сейчас?

Алексей Фурсов: Да просто невозможно всем заниматься.

Максим Морозов: По поводу форматов, если возвращаться – срок жизни одного формата, как часто он меняется и почему?

Алексей Фурсов: Мексиканский формат меня очень удивил. Мы, действительно, сделали неплохой продукт. Но, к сожалению, питерцы не готовы были его принять. Это удивительная ситуация – у нас очень низкая популяризация мексиканской кухни. Хотя это вкуснейшая еда, я просто сам постоянно бываю в Мексике, мне она очень нравится, почему я ее и открыл. И даже мои друзья-мексиканцы, которые приезжали в Питер и пробовали, говорили – Леша, у тебя еда…

Максим Морозов: Аутентичная.

Алексей Фурсов: Да, она точно не хуже, а может быть и лучше той, которую мы едим в Мексике. Но, к сожалению, гость не готов ее потреблять в том объеме, который необходим, чтобы бизнес был успешным. Сейчас, допустим, набирает популярность грузинская кухня, которая была популярна 25 лет назад, потом у нее популярность очень резко упала. Сейчас рестораны грузинской кухни снова набирают свою популярность.

Максим Морозов: Сложно иногда объяснить, наверное, удаленность страны – не показатель. Борис Критик, наш ресторанный обозреватель, говорит, что в Петербурге практически нет ресторанов финской кухни, хотя казалось бы.

Алексей Фурсов: Это правда. А давайте вообще поймем: что такое финская кухня?

Максим Морозов: Уха знаменитая, выпечка.

Алексей Фурсов: Вы же тоже в Финляндии были?

Максим Морозов: Конечно.

Алексей Фурсов: Если мы с вами откроем меню финского ресторана – это 20 блюд.

Гость петербургского ресторана не готов ходить в ресторан, где меньше 20 блюд. В Финляндии они готовы ходить, а в Петербурге не готовы.

Максим Морозов: Атмосфера или что?

Алексей Фурсов: Слишком маленькое меню. У нас сегодня гость хочет прийти в ресторан, съесть и суши, и пиццу, и гамбургер – чтобы было все.

Максим Морозов: С другой стороны, говорят, что есть тренд, что устаешь листать до бесконечности эти кирпичи, эти талмуды.

Алексей Фурсов: Они говорят, что устают листать, но продолжают листать и ходят туда, где меню большое. А в те, где маленькое, не ходят. Это то же, как с меню с картинками и без картинок. Мы уже 40 раз делали эксперимент, пытались делать меню без картинок. Продажи – минус 20%.

Максим Морозов: Поскольку вы экспериментируете с форматом, в том числе, как сами рассказывали про мексиканский ресторан. Какая там ваша роль? Вы стартапер, ваша стратегическая идея, либо в меню что-то добавляете – мне нравится, хочу, чтобы было?

Алексей Фурсов: Я – человек, который рождает стратегическую идею, также я, конечно, человек, который на первоначальном этапе участвует в составлении меню.

Максим Морозов: Например, что вы привнесли в меню? «От Алексея Фурсова»?

Алексей Фурсов: Последнее меню «Евразии», специальное, пользуется большой популярностью, полностью разработано с моим участием.

Максим Морозов: Вам это интересно как хобби, либо вы это воспринимаете как бизнес? Зачем вы этим занимаетесь? Это ведь не ваша работа, по большому счету, вы – акционер, живи себе спокойно на Бали.

Алексей Фурсов: Это тоже ошибка, скажем так, ошибка западных фильмов. То, что я говорю – нам навязано американским кинематографом.

Максим Морозов: Стереотипы?

Алексей Фурсов: Да. Стереотипы, начиная с 90-х годов. Показано: человек заработал денег, ничем не занимается, ездит на яхте, прожигает жизнь. Это все, конечно, иллюзия. Потому что

любой бизнесмен, любой питерский бизнесмен, все ребята, которых я знаю, тот же Водопьянов – это люди, которые живут своим бизнесом, болеют за свой бизнес, которым нравится создавать качественные продукты, которые нравятся другим людям. Я уже давно не считаю бизнес в деньгах, которые зарабатываю. Я считаю его в том, что создал.

Максим Морозов: А может быть на каком-то бессознательном уровне это боязнь делегировать и отпустить все, боязнь, что без тебя все развалится?

Алексей Фурсов: У меня максимально делегированы полномочия, насколько это возможно. Я в последние восемь лет, по сути, наверное, больше инвестор, чем управленец.

Я мог не принимать участия в создании меню, но мне это интересно. Я хочу создать продукт, я хочу, чтобы меню нравилось.

Я довношу в общий труд свою маленькую щепотку помимо тех финансовых возможностей, которые я вношу как инвестор.

Максим Морозов: А где ИП Фурсов А.В. – там же вы непосредственно оперативным управлением занимаетесь?

Алексей Фурсов: Нет, конечно. Я не занимаюсь оперативным управлением, там везде есть генеральные директора, которые управляют отдельными точками.

Максим Морозов: Вы свое будущее в этом бизнесе, холдинге, каким видите? Вы все больше будете отходить от дел, отпускать вожжи?

Алексей Фурсов: Знаете, я могу отойти от дел, когда я вижу, что я передал дело в надежные руки. Если в каком-то отдельном участке я вижу, что передал дело в надежные руки, я могу отойти и начать заниматься новым делом.

Максим Морозов: Алексей Фурсов лет через 20-30 – вы себя где видите?

Алексей Фурсов: Наверное, там же, где и сегодня.

 

О ЛИЧНОМ

Максим Морозов: Хобби – путешествия?

Алексей Фурсов: Путешествия, вокал, занятия иностранными языками.

Максим Морозов: Какими сейчас занимаетесь?

Алексей Фурсов: Сейчас активно изучаю испанский. Я вообще считаю, что надо знать три языка – русский, английский и испанский. Если вы еще китайский знаете, то это вообще замечательно. Но

если вы изучили английский, испанский и русский, то этого вполне достаточно, чтобы двери всего мира были перед вами открыты.

Максим Морозов: Любимая страна, чтобы не так просто на пляже валяться либо кататься на лыжах, а так, чтобы что-то открывать для себя все время.

Алексей Фурсов: Я очень люблю Мексику. Каждый раз открываются новые и новые вещи. Нельзя сравнивать любимую страну для жизни и для туризма. Я считаю, что Испания для русского человека более приспособлена для жизни.

Максим Морозов: По менталитету ближе?

Алексей Фурсов: По менталитету, по образу жизни, по отношению к иностранцам. Там много есть разных наборов. Тоже надо понимать, туризм это или эмиграция.

Максим Морозов: Эмиграцию никогда не рассматривали?

Алексей Фурсов: Много раз рассматривал.

Максим Морозов: Серьезно, за 30 лет? Эмоциональное что-то?

Алексей Фурсов: Навязали нам это американским кинематографом.

Очень часто, кода был маленький, а маленький я был до 35 лет, у меня были мысли, что надо обязательно куда-то уехать, жить в другой стране. Нам это навязали, будем так говорить. Когда ты становишься старше, ты понимаешь, что это заблуждение. Ты должен жить там, где родился, и бизнес вести там, где родился.

Максим Морозов: Почему?

Алексей Фурсов: Все очень просто. Потому что ты получаешь определенный опыт, нарабатываешь определенные связи, ты формируешь свой круг общения, своих друзей, своих партнеров. Так как ты здесь родился и вырос, ты знаешь те или иные ходы, выходы, правильность, неправильность.

Максим Морозов: Как рыба в воде.

Алексей Фурсов: Да. Когда ты приезжаешь в эмиграцию, по сути, ты начинаешь жить заново. Ты заново формируешь круг общения.

Максим Морозов: А возраст уже не тот.

Алексей Фурсов: Ты заново получаешь опыт, и не всегда хороший.

Максим Морозов: Про Mouse House – почему формат не стал сетевым? Как вы это объясняете?

 

ПРО MOUSE HOUSE

Алексей Фурсов: Mouse House никогда не будет сетевым. Максимум, мы, может быть, откроем еще один парк в Центральном районе. И то не знаю, когда это будет. Mouse House – это премиальный формат, который ориентирован на определенный срез клиентов, которых у нас, к сожалению, можно найти только на Петроградской и на Крестовском острове. И еще где-нибудь в районе Таврической. В центре, кстати, нет премиального торгового центра, где можно его открыть.

Максим Морозов: Какие площадки вы рассматриваете?

Алексей Фурсов: Будем ждать, пока построят. Почему я и говорю, что я не уверен, что мы откроем Mouse House завтра, может быть, это через 5 лет будет. С Mouse House очень интересная история, мы расширяем его, и будем внутри него еще делать формат концертного зала для отмечания дней рождения, он будет вмещать в себя больше 300 человек. Потому что у нас практически нет таких площадок, где можно отметить юбилей или сделать какое-то большое мероприятие. У нас много площадок, в которых вместимость 100 человек, 50 человек…

Максим Морозов: А среднего сегмента нет. У нас либо БКЗ, грубо говоря, либо на 150 человек.

Алексей Фурсов: Да. У моего товарища был день рождения, ему надо было на 200 человек. Я ни в одном своем ресторане не смог ему предложить, чтобы сделать день рождения на 200 человек, просто не влезали.

Максим Морозов: Доставка. Полностью компенсировать расходы она не могла ни в первую волну, ни сейчас.

Алексей Фурсов: Это вообще отдельный бизнес. Он к ресторану имеет очень маленькое отношение. Доставка, которая осуществляется с ресторанов, это порядка 10% выручки ресторана. Это, скорее, вспомогательная функция. Вы не можете ничего с этого получить. Мы доставкой как отдельным большим бизнесом не занимаемся.

Максим Морозов: И не будете?

Алексей Фурсов: Не знаю, будем или нет, потому что мне не очень нравится математика даже у тех людей, которые занимаются ей профессионально. Но есть отдельные компании, которые этим занимаются.

Максим Морозов: Что любите из книг?

Алексей Фурсов: Я такое количество договоров прочитал за последнее время, что до книг, честно говоря, руки доходят с трудом.

Максим Морозов: Если не настольная книга, то, может быть, что-то из пресловутой бизнес-литературы либо художественной литературы? Может быть, с детьми что-то читаете?

Алексей Фурсов: Иногда читаю из бизнес-литературы Ричарда Брэнсона. Он мне очень симпатичен по бизнес-пути, который он прошел. Гениальный, уникальный человек, который построил большую империю на собственном опыте, у него тоже куча разных бизнесов. Мы знаем два, которыми он занимался – это диски, студия звукозаписи, и Virgin Atlantic, одна из крупнейших авиакомпаний, которая занимается трансатлантическими полетами. Сейчас мы слышали про Virgin Galactic, собирается людей в космос запускать. Но у него помимо этого есть множество бизнесов чуть пониже. Он очень разносторонний и очень интересный бизнесмен.

Максим Морозов: Вы говорили, что вокалом занимаетесь. Что исполняете?

Алексей Фурсов: Я занимаюсь для себя уже пять лет, достиг определенных результатов. Но сейчас мы не будем опробовать. Хорошо заряжает положительной энергией.

Вокал – это та часть жизни, где ты черпаешь положительную энергию.

Максим Морозов: Русский репертуар, зарубежный – что предпочитаете из стилей?

Алексей Фурсов: Я предпочитаю русский, но зарубежный тоже присутствует.

Максим Морозов: Детей какими видите? Они тоже будут бизнесменами, либо самостоятельно выберут свой путь? Они еще маленькие, но тем не менее.

Алексей Фурсов: Я, честно говоря, конечно хотел бы, чтобы они стали бизнесменами. Но я считаю, что у них есть право петь и танцевать и делать то, что они считают нужным.

Максим Морозов: Чем занимаетесь с детьми – читаете, гуляете, как проводите время?

Алексей Фурсов: У меня трое детей, один совсем маленький, ему всего год, средней дочке три года, а старшему восемь. Со старшим у нас интересы уже практически сходятся, мы с ним даже ездили вдвоем на прошлый Новый год в совместное путешествие, в Таиланд на две недели. И могу сказать честно, я никакого дискомфорта не испытывал, наоборот, у меня было ощущение, что я со своим товарищем просто поехал отдыхать. У нас вообще с ним интересы сходятся. Единственное, у нас есть закон, что в 10 часов он должен ложиться спать.

Максим Морозов: Алексей, спасибо огромное за это интервью.

Алексей Фурсов: Вам спасибо.