ИТОГИ НЕДЕЛИ: Новые санкции, поддержка бизнеса и вопрос национализации предприятий

Максим Морозов: Начнём с федеральных мер поддержки. Как вы в целом, концептуально оцениваете подход правительства?

Мария Чернобровкина: На мой взгляд, если концептуально, то очень хорошо, что федеральные органы власти отошли от того, что поддерживать надо только малые и средние предприятия. Нынешний кризис серьёзно отличается от ковидного, он серьёзно затронул все внешнеэкономические операции, к тому же на это накладывается девальвация рубля. Поэтому наибольший ущерб понесут крупные компании. Кроме того, сейчас логистический коллапс, который непонятно, как разрешится. Я была очень рада, когда прочитала, что Михаил Мишустин подписал постановление о моратории на любые проверки бизнеса без акцента на малые и средние предприятия. Это первая хорошая новость. Второе, что очень порадовало — у нас на прошлой неделе было много суеты вокруг указа президента №81, который запрещает выдачу кредитов российскими банками иностранным компаниям. Мы максимально оперативно постарались донести, что тогда компании просто не смогут работать, потому что, вопреки общепринятому мнению, иностранные компании кредитуются в российских банках, они не ходят за деньгами к материнским компаниям. А в текущей ситуации у всех компаний возникали бы кассовые разрывы. Минфин разъяснил, что нельзя займы, а кредиты можно. Я читала, что зафиксировали курс на первое февраля для тонкой капитализации.

Нам кажется, что также необходимо зафиксировать курс для таможенных платежей и для НДС. Потому что, если нам, наконец, привезут контейнеры, то на оплате таможенных платежей (по тому курсу, который есть сейчас) можно будет разориться. Если смогли зафиксировать курс для тонкой капитализации, значит, есть механизм для того, чтобы зафиксировать его и для подобного рода платежей.

Максим Морозов: Мария, каким всё-таки должно быть сочетание монетарной и не монетарной поддержки? Есть точка зрения, что не нужно заливать экономику деньгами.

Мария Чернобровкина: Я согласна. Особенно для крупных предприятий. Сейчас нужно максимально упростить ведение бизнеса, например, упростить таможенное оформление, разрешить компаниям оформляться по сканам (вы знаете, что с DHL никто не работает), упростить санитарные процедуры. Всё это стоит компаниям денег, которых сейчас не будет, и времени. Что касается субсидий, для малого и среднего бизнеса это возможно, хотя тоже возможны не монетарные меры поддержки, например, обнуление налога на имущество для всех. А субсидии оставить только в виде компенсации нынешней ставки Центробанка, потому что кредиты стали «золотыми».

Максим Морозов: Если абстрагироваться от броских заголовков, то о чём на самом деле идёт речь? Это уход компаний из России? Это закрытие бизнеса? Или это всё-таки приостановка работы?

Мария Чернобровкина: Максим, как хорошо, что вы спросили. Могу честно сказать, что это безосновательная паника — мол, этот уходит и этот уходит. Побольше бы журналистов вроде вас.

На самом деле, никто не уходит. Да, приостанавливают деятельность, но это связано с логистическим затором в портах Европы. Это может быть связано с неопределённостью курса, потому что непонятно, как осуществлять отгрузки. Это приостановка предприятий. Предприятиям не из чего производить или нечего продавать. Есть варианты, когда головные офисы, как правило, непроизводственных компаний попали под давление своих правительств. В таком случае бренд уходит, но люди и компания остаются. Просто бренд красиво заявил, что он уходит. Я даже не знаю, кто на самом деле уходит, физически сворачивает офис и закрывается.

Максим Морозов: Как понять: бренд уходит, а компания, то есть производство — остаётся?

Мария Чернобровкина: Бренд просто название продукта, а продукция будет выпускаться. Клиенты остаются, сотрудники остаются, всё остаётся. Просто называется это не «Солнышко», а «Луна». У каждого своей случай, естественно, но в основном у крупных производителей это всё-таки приостановка производства либо смена бренда, возможно временная. Что касается компаний, занимающихся одеждой, я ничего не могу сказать. Возможно, это тоже связано с тем, что просто ничего не приходит, не приходят контейнеры, и они говорят, что уходят. Но, на самом деле, никто не уйдёт, они продолжат работу, как только возобновятся поставки.

Максим Морозов: Вопрос про занятость. Если временная приостановка, то, получается, работникам оплачивают время простоя?

Мария Чернобровкина: Время простоя оплачивается, предприятия несут убытки. Пока всё только-только произошло. Мы только на прошлые неделе поняли, что есть логистический коллапс и с ним надо разбираться. Я думаю, что надо подождать до конца марта, потому что это не совсем та ситуация, которая была в ковид.

Максим Морозов: Мария, расскажите, пожалуйста, в чём заключается позиция компаний с иностранными корнями по вопросу возможного сокращения сотрудников?

Мария Чернобровкина:

Квалифицированные российские сотрудники, которые работают на иностранных предприятиях, очень нужны предприятиям и сокращать их будут только в самом крайнем случае – если затянется логистический кризис или ещё какие-нибудь моменты. У каждого предприятия своя причина. Но никто не хочет никого сокращать.

Максим Морозов: На днях Максим Левченко, известный петербуржский бизнесмен, предложил Смольному организовать диалог с компаниями, которые не хотят терять российский рынок, понять, чем им можно помочь. Каким вы видите такое обсуждение?

Мария Чернобровкина: Мы видим взаимодействие с комитетом по труду и занятости населения относительно правильного взаимодействия с органами власти в случае, если предприятие меняет режим работы, например, переходит в режим простоя или начинает сокращать сотрудников. Тут очень важно соблюсти все права сотрудников, и это политика всех западных компаний, что люди не должны уйти обиженными. Хотя я пока не вижу основания предполагать, что кто-то прямо закроется и уйдёт.

Максим Морозов: Мария, как представители иностранных компаний, с которыми вы взаимодействуете, оценивают инициативы по возможной национализации уходящих из России предприятий?

Мария Чернобровкина: Как жили компании до начала спецоперации? Вся эта риторика на Западе приводила к тому, что местные офисы, местные руководители компаний очень старались, в том числе – с нашей помощью, убедить свои головные офисы, что здесь всё в порядке, Россия – нормальная страна, всё будет хорошо, мы работаем. Сейчас в три-четыре раза возрастают усилия этих людей по тому, чтобы удержать здесь производство, сотрудников, чтобы уговорить компании не делать резких телодвижений. Это очень тяжёлая ноша.

Конечно, когда с федерального уровня несётся «национализация» без объявления деталей и особенностей, то риторика на Западе усиливается до такой степени, что будет тяжело убедить головные офисы компаний остаться в России. Я бы всё-таки хотела обратить внимание наших органов власти, что не надо делать заявления, не продумав детальный механизм – как, почему и на какое время это будет делаться.

Нужны очень понятные, чёткие критерии того, что значит «доведение до банкротства», ведь объективно стоит логистика, объективно упал рубль. Из чего компания будет платить зарплату? Всё это объективные причины. Они не являются поводом для того чтобы проводить национализацию.

Максим Морозов: Согласен, к вопросу нужно подходить максимально взвешенно. Мария, спасибо!

Мария Чернобровкина: Спасибо вам, Максим! Хорошего дня!