Александр Затуливетров: Чтобы начать бизнес в Камбодже, я сфотографировался с местным генералом

Максим Морозов: Вы не поверите, но в Петербурге до сих пор снимают коронавирусные ограничения. Буквально на днях сняли ограничение на посещение больных родственниками в медицинских учреждениях. А, например, чтобы попасть на ПМЭФ, требовалось сдать ПЦР-тест, нужен был сертификат о вакцинации, а аткже требовалось надевать маски. Вы уезжали из Петербурга, из России в самый разгар санитарных ограничений. Каким запомнился Петербург на тот момент, когда вы уезжали?

Александр Затуливетров: Последний раз я был в апреле. Воспоминания не самые приятные, учитывая тот факт, что азиатские страны, в отличие от Европы и России, наперегонки соревнуются сейчас по снятию коронавирусных ограничений.

Тут не нужен ПЦР-тест, тут просто все забрасываются масками, выбрасывают их на улицу. Царит антиковидная вакханалия.

Максим Морозов: Что вызывает ностальгию? Есть ли у вас сейчас чувство ностальгии?

Александр Затуливетров: Если не говорить о семье, близких, родных, по которым, конечно, есть ностальгия, наверное, не хватает родной речи. Хотя времени прошло немного, тем более, здесь мы встречаемся и с русскими.

Максим Морозов: Кстати, большая община в Камбодже?

Александр Затуливетров: Сейчас нет, практически все разъехались. Кто-то уехал на Бали, кто-то уехал ещё куда-то. Остались самые стойкие из России, с Украины. Общаемся.

Максим Морозов: Александр, вас называли одним из лидеров «QR-сопротивления». Второй человек, который этого удостоился, — Александр Коновалов, он сейчас находится в СИЗО. Как вы считаете, вы вовремя уехали, учитывая вашу радикальную гражданскую позицию?

Александр Затуливетров: Я вовремя испугался, я бы сказал. Я был первым и вовремя понял, когда меня вызвали в прокуратуру за день до открытия и популярно объяснили, что со мной может быть.

Я старше господина Коновалова, у меня ещё остался советский менталитет, когда мне родители говорили, что нельзя рассказывать в школе анекдоты про Брежнева. Я вовремя понял, что лучше остановиться и спрятаться. Как показывает практика, наверное, я был прав.

Максим Морозов: Общались с Коноваловым? В принципе, как оцениваете его позицию?

Александр Затуливетров: Здесь сложно сказать. С одной стороны, это удивительный персонаж.

Я всегда говорил, что если должен был быть омбудсмен по малому бизнесу, то это должен был быть Коновалов. Он наотмашь дрался со всеми, защищая интересы малого бизнеса. И пострадал, в том числе, из-за этого.

Я не могу сказать, что мне нравится его подход к бизнесу, но, скорее всего, это просто зависть. Я бы так не смог, а он смог. Мои милые соседи из инициативной группы по улице Рубинштейна сейчас, наверное, вволю наслаждаются новым соседством, которое, наверное, даёт им спокойный отдых.

Максим Морозов: Когда мы с вами общались осенью, вы рассказали, что продали практически все бизнесы в Петербурге, но остались совладельцем в одном из заведений. Напомните, чем вы сейчас владеете в городе?

Александр Затуливетров: Бар БутерBrodsky – маленький камушек, чтобы было, куда вернуться, чтобы было за что зацепиться. А так, конечно, всё здесь, в этих стенах и в этом море, до которого 20 шагов.

Максим Морозов: Насколько доходный бизнес в БутерBrodsky? Удалось восстановиться?

Александр Затуливетров: Великолепно. Мне сложно сказать, наверное, я, как и все остальные, должен жаловаться и говорить, что ничего не восстановилось, но, может быть, мне повезло. Хотя никогда в жизни не везло, почему сейчас должно было повезти? Рестораны в этом году, да и в прошлом живут так, как никогда не жили, и не надо рассказывать всем, что мы не восстановились. Восстановились мы прекрасно. Все события, которые, казалось бы, должны были, наоборот, говорить о снижении выручки, они показывают рост.

Психологическое состояние наших граждан свидетельствует совсем о другом: они чаще стали ходить в рестораны, может быть, чтобы забыться, чтобы как-то отключиться от действительности.

Максим Морозов: БутерBrodsky что-то в итоге получил от государства, какие меры господдержки?

Александр Затуливетров: БутерBrodsky лично ничего не получил. Наши работники дважды получали минимальный оклад, за что благодарны.

Я считаю, что государство не должно было нам помогать. Слава богу, не мешало.

Если говорить о реальных плюсах, это то, что нам два года согласовывали с практически закрытыми глазами летние веранды. За это большое спасибо. Ничего лучше не надо было, этого было достаточно.

Максим Морозов: Вы пересматривали свою позицию по санитарным ограничениям с 2020-2021 года? Она эволюционировала? Либо Затуливетров образца 2022 года примерно то же самое, что образца 2020-2021?

Александр Затуливетров: Да, конечно. Может быть, даже более агрессивный, потому что, как показывает практика, всё это абсолютная профанация. Сейчас уже все просто стыдливо прячут глаза, но на самом деле ведь всё, к чему мы призывали и все те разумные вещи, о которых говорили, они же остались справедливыми. Никто не закрывал метро, никто не закрывал банки.

Максим Морозов: Вы сейчас в Камбодже, но изначально релоцировались (такое модное слово) в Кению. Чем был обусловлен выбор этой страны? Почему всё-таки решили Кению променять на Камбоджу?

Александр Затуливетров: Здесь несколько причин. В Кении были мои друзья, с которыми я как раз познакомился здесь, в Камбодже. Они потом переехали после китайской экспансии, которая захватила всё южное побережье Камбоджи. Все перебрались в Кению, я поехал туда. Мне крайне понравился милый городок, в общем, всё казалось прекрасным. Я очень быстро получил вид на жительство. И, казалось бы, всё было хорошо. Но потом, с одной стороны, чёртов омикрон, который накрыл Кению мгновенно, как ни одну другую страну. Вдруг президент Кениата запретил вообще всё, что можно было запретить. Это вызвало коллапс и в туристической индустрии. Ещё с моим партнёром случилось несчастье, инсульт. В общем, все деньги, которые я привёз туда, нам пришлось потратить на его лечение, которое сейчас продолжается.

Максим Морозов: Насколько Кения invest-friendly для бизнесмена из России?

Александр Затуливетров: Да, абсолютно комфортная, доброжелательная страна. На уровне государства нет никаких ограничений.

Максим Морозов: Каково было технически зайти в Кению? Вы приехали и куда пошли сказать, что хотите развивать общепит?

Александр Затуливетров: Я пошёл в миграционную службу, подал документы. Три месяца я получал это разрешение, которое даёт мне право работать, получил ИНН, дальше открыл счёт, и больше ты никого не интересуешь. Дальше ты открываешь счета, платишь налоги по стандартной ставке. Это похоже на Камбоджу, здесь сейчас тоже достаточно лояльные условия.

Максим Морозов: Какая система налогообложения? Что был за режим в Кении?

Александр Затуливетров: Это процент от оборота и всё, причём он считается на уровне личной честности, так скажем. Нет кассовых аппаратов. Это патенты либо процент от оборота.

Максим Морозов: Проще и комфортнее, чем в России?

Александр Затуливетров: Ой, не сравнить. Хотя Камбоджа это тоже рай для среднего и малого бизнеса, здесь тоже всё очень просто. Рабочая виза отличается от туристической всего на 5$. 30$ стоит обычная виза и 35$ стоит бизнес-виза. Выдаётся легко, просто просишь бизнес-визу. Дальше с этой бизнес-визой ты можешь работать.

Максим Морозов: Как без кассового аппарата, как же государству вас контролировать?

Александр Затуливетров: Здесь, на острове — это отдельная история, о которой можно снимать, наверное, маленький сюжет. Раз в месяц сюда приезжает налоговый инспектор.

Максим Морозов: Это мы про Кению говорим или уже про Камбоджу?

Александр Затуливетров: Это Камбоджа, в Кения я практически не довёл дело до запуска. Мы открыли один ресторан и практически сразу, через неделю мы его закрыли, он сейчас работает, но что там происходит, я не знаю.

В Камбодже всё прекрасно. Налоговый инспектор приплывает на лодочке. Это дедушка, который, наверное, был знаком ещё с Пол Потом. Он обходит все отели и рестораны. Жара, каждый даёт ему баночку Кока-Колы или что-то ещё. А дальше начинается аккуратный, ничего не значащий торг.

«Ну, как у вас?» — спрашивает он. «Да, ужасно, всё ужасно.» «Но 300$, наверное, надо будет заплатить.». «Нет, 300 не могу, могу 30». Он говорит: «Нет, 30 – меня не поймут, давайте 200». В общем, мы договариваемся на 70$, плюс 10$, он берёт за заполнение декларации. Всё! Разве это плохо? Да, можно договориться, но от этого выигрывают все. Понимаете, здесь 70% острова в закрытых, умерших отелях и ресторанах. Здесь местное население, которое не знает, чем себя кормить. Появление таких бизнесменов, как я и наши соседи из Польши, даёт рабочие места.

Максим Морозов: Какой язык общения?

Александр Затуливетров: Английский, все знают английский.

Максим Морозов: Есть ещё какие-нибудь контролёры, кроме налоговика?

Александр Затуливетров:

Есть полиция, жандармерия, военные. Здесь – с кем договоришься. Главное, сделать правильный выбор и сфотографироваться с нужным генералом. Это тоже стоит определённых денег. Ты фотографируешься с генералом – это как бы покровительство.

Максим Морозов: Такой оберег, и ты вешаешь эту фотографию у себя в заведении.

Александр Затуливетров: Абсолютно! Да, висит лицензия на туристическую деятельность, на ресторанную и фотографии с генералом. Прекрасно работает, и все понимают, что здесь всё честно.

Максим Морозов: С каким генералом престижнее, надёжнее, из каких родов, структур?

Александр Затуливетров: Здесь, на острове, особой популярностью пользуются военно-морские генералы, потому что здесь военно-морские базы. Так как местный генерал учился в России и получал образование в Баку, в училище, в котором служил мой отец, то для меня это стоило гораздо меньше, чем для всех остальных. Если есть военно-морской генерал или вообще генерала армии, полиция никогда не наступит ему на горло.

Максим Морозов: То есть в Камбодже военные в авторитете и могут защитить от силовиков?

Александр Затуливетров: Да, конечно.

Максим Морозов: Вы строите ковчег?

Александр Затуливетров: Да, называется White Sand Ark. Ковчег «Белый песок». На самом деле, три вида бизнеса: один — это восемь бунгало для желающих релокаций, дальше — семь комнат для туристического проживания с видом на океан, и суши-бар – самый рискованный проект для души.

Максим Морозов: Каков объём инвестиций, если не секрет?

Александр Затуливетров: Не секрет. На сегодняшний день объём инвестиций составил 80 тысяч долларов. Это аренда на пять лет, заброшенный отель, который не работал два года.

Максим Морозов: То есть это реконструкция, реновация?

Александр Затуливетров: Да, я, как обычно, не просчитал, потому что внешние стены были в хорошем состоянии, я думал, что всё обойдётся малой кровью. Но, во-первых, Камбоджа есть Камбоджа, а во-вторых, океан. Здесь за месяц соль и морской воздух растворяют всё, что можно растворить. Мы покрасили весь отель хорошей краской, я не поскупился, но три дня шёл дождь, и краска просто слезла.

Максим Морозов: У вас есть партнёры или вы индивидуальный инвестор?

Александр Затуливетров:

Я индивидуальный инвестор. Это последний «ковчег», который я строю.

Максим Морозов: Как смотрят на русского инвестора и местные власти, и ваши соседи, которые самых разных национальностей?

Александр Затуливетров: К счастью, наверное, я не стал объектом недовольства и агрессии. Более того, здесь ходят туристы из Германии и Швейцарии, все они с интересом узнают. Когда ты говоришь, что ты из России, им становится неловко, что они спросили у меня. Относятся абсолютно нормально. Что касается кхмеров, местного населения, мы для них всегда были как передвижной банкомат. Любая справка, любой документ стоит 2-5$.

Максим Морозов: То есть это коррупция?

Александр Затуливетров: Да, конечно. Поэтому русским здесь живётся лучше, чем другим.

Это я понял ещё пять лет назад, когда несчастные французы не могли получить лицензию, потому что не знали, что нужно просто принести 20$. Они не знали, как это сделать. Когда обратились к нам, мы пошли, тут же вручили полицейскому 20$, он сам сбегал и принёс им лицензию.

Максим Морозов: Хоть кто-нибудь делает вид, что борется с коррупцией, осуждает?

Александр Затуливетров: Говорят, что периодически даже сажают каких-то генералов. Здесь ходил слух, что какого-то генерала поймали, потому что он семь раз продал одну и ту же землю, которая принадлежала военно-морской базе.

Максим Морозов: Просто непорядочно поступил даже в рамках этой системы.

Александр Затуливетров: Да, видимо, просто не поделился, я так думаю.

Максим Морозов: Что для вас было культурным и бизнес-шоком в Камбодже?

Александр Затуливетров: Наверное, культурный шок — это то, как преобразился прибрежный город Сиануквиль, который известен нашим российским слушателям по истории с господином Полонским, который пытался здесь построить Казантип.

Китайцы за два года полностью перестроили город Сиануквиль, это абсолютно другой мир. Это небоскрёбы, роскошные дороги, аэропорт: в общем, удивительно. Китайцы — это сила.

Что касается бизнес-шока, наверное, тяжелее всего сейчас доставка. У меня 30% бюджета уходит на доставку на остров всех материалов и всего остального, потому что все уехали, все сбежали от китайцев.

Максим Морозов: Почему сбежали?

Александр Затуливетров: Китайцы строят только с китайцами и только для китайцев. Они никого не видят, никого не хотят принимать – ни в качестве гостей, ни в качестве партнёров.

Максим Морозов: Такая экспансия, если не сказать тихая оккупация?

Александр Затуливетров: Это гениальная оккупация, о которой, наверное, когда-нибудь напишут отдельные книги – как за два года можно полностью выкупить кусок земли, причём не потратив ни копейки денег. Сначала сюда приехали люди с огромным количеством наличных денег, которые скупили землю у местного населения, потом подконтрольные правительству Китая открыли здесь казино.

Несчастные кхмеры, увидев казино, радостно побежали тратить деньги, которые получили от китайцев. Всё проиграли. Деньги вернулись в Китай. Ушло всего два года.

Максим Морозов: Насколько защищены инвестиции в Камбодже?

Александр Затуливетров: Абсолютно ни насколько.

Максим Морозов: Только фотография генерала?

Александр Затуливетров: И то, пока с ним не сфотографируется кто-то другой. Я сижу на пороховой бочке: у меня владелец земли – китаец. Есть маленькая надежда на него, потому что он из Тайваня. Говорят, по местным преданиям, тайваньские китайцы «трушные», правильные.

Но в любой момент меня выпрут в один день. И слава богу, если я уеду без проблем.

Максим Морозов: Каковы национально-культурные особенности ведения бизнеса на бытовом уровне и с чиновниками, и с местными контрагентами, с частными бизнесменами, просто с жителями?

Александр Затуливетров: Как русскому, мне не пришлось привыкать к работе с чиновниками, потому что всё очень похоже.

Коррупция на низовом уровне. Никто ничего не сделает без денег. К тебе никто не приедет, чтобы подключить к электричеству, пока ты не заплатишь 10$. Более того, ещё не факт, что сразу приедут.

Что касается местного населения, здесь абсолютный релакс, все абсолютно спокойны. Мы покрасили стены, они слезли, это вообще никого не взволновало: то есть «ну ладно, сейчас высохнет, будем заново красить». К этому привыкаешь.

Я хотел открыться за месяц, как обычно, но быстро понял, что в Камбодже вообще не надо никуда торопиться.

Максим Морозов: А если говорим о контрагентах, о бизнесменах, с которыми взаимодействуете, поставщики и так далее?

Александр Затуливетров: Вы знаете, честность, удивительная честность. Я покупаю мебель, подушки ещё что-то в каких-то страшных местах, куда зайти-то невозможно, причём там надо внести сразу 100% предоплаты. Я недавно заказывал в какой-то деревне подушки и постельное белье в количестве 300 комплектов. Меня попросили оплатить, я оплатил и уехал, понял, что никогда больше не увижу ни этих людей, ничего. Но в нужный день вдруг появилась лодка, которая привезла мне ровно нужное количество. И даже была какая-то скидка, которую мне привезли отдельно в конверте, хотя я вообще на неё не рассчитывал.

Максим Морозов: Сдача?

Александр Затуливетров: Да. То есть «нам чужого не надо». Это встречается на бытовом уровне. Здесь одинаково ходят и доллары, и местные риели. Один доллар — это четыре тысячи риелей. Очень сложно рассчитываться, ты отдаёшь доллары, тебе возвращают часть долларами, часть риелями. Но если ты ошибёшься или неправильно дашь деньги, то тебя догонят и вернут то, что ты переплатил.

Максим Морозов: Что с инфраструктурой? Насколько надёжный и стабильный Интернет? Что с электричеством?

Александр Затуливетров: Да, это большая проблема, все вопросы вы поставили абсолютно правильно. Ещё нужно добавить воду. Здесь, на острове, конечно, большая проблема с электричеством. Государственное электричество подаётся с перебоями, есть ночью и три часа днём, поэтому обязательно нужны резервные источники электроэнергии. Либо генераторы, либо солнечные батареи.

Я сейчас ставлю себе ферму солнечных батарей. Кстати, недорого. Чтобы покрыть потребность, нужно порядка пяти тысяч долларов. Вся установка окупается за полгода. Здесь делают достаточно хорошие дороги.

Максим Морозов: А стоимость топлива?

Александр Затуливетров: Да, для заправки мотобайка литр топлива стоит 1,5 доллара. Я прямо вижу, что местное население стало реже пользоваться мотобайками.

Максим Морозов: Вы сейчас полноценный стартапер, то есть занимаетесь всем. Кем вы себя видите в этом бизнес-проекте в перспективе?

Александр Затуливетров: Не поверите, я, наверное, последние 20 лет мечтала убирать номера. Это не для красного словца, и вот сейчас…

Максим Морозов: Зачем? Чтобы что?

Александр Затуливетров: Я не знаю. Это какое-то странное, больное, наверное, удовольствие. Мне нравится. Я здесь раз в день мою один номер. Он уже чистый, но я отдраиваю сантехнику, ещё что-то привожу в порядок и получаю колоссальное удовольствие.

Максим Морозов: Просто от физического труда?

Александр Затуливетров: Да, ты видишь результаты труда.

Максим Морозов: В будущем – управляющий или просто человек, который получает деньги от проекта? Кем вы себя видите?

Александр Затуливетров: Нет, управляющим я быть не хочу. Наверное, получать удовольствие.

Может быть, когда всё это заработает, попробую вернуться в Россию.

Максим Морозов: Даже так. Когда мы осенью с вами записывали «Итоги недели», вы на мой вопрос: «Закончился ресторатор Затуливетров?» грустно ответили: «Наверное, закончился, потому что на рынок пришли молодые, более креативные и агрессивные». Но вы сказали, что вернётесь. Если вернётесь, то в качестве кого?

Александр Затуливетров: Явно, наверное, не ресторатора. То, что я читаю, в средствах массовой информации по поводу открытия новых заведений, конечно, сейчас открываются рестораны совсем другого уровня, о которых я даже никогда не задумывался. Понятно, что я потерял нюх, чутьё – что нужно.

Максим Морозов: Всегда можно нанять креативного директора, Александр!

Александр Затуливетров: Нет, это неинтересно, понимаете? Поэтому у меня и немного денег, наверное. Потому, что я относился к этому не как бизнесу, а как к делу всей жизни. Мне хочется, как, наверное, со своим первым проектом, когда я сам собирался мебель в первую кофейню (потому что не мог никому доверить), так и сейчас – я сам заправляю кровати и убираю номера.

Максим Морозов: Если вернётся Затуливетров в Петербург, он вернётся – кем? Будет заниматься – чем?

Александр Затуливетров:

Если вернусь в Петербург, то буду, наверное, ходить, брюзжать и говорить, что в наше время всё было по-другому. Если про бизнес, то страшно: я боюсь, что проиграю. Пока мне здесь хватает всего. Я здесь полностью счастлив с точки зрения бизнеса.

Максим Морозов: Камбоджа – для вас всерьёз и надолго, как вы ощущаете?

Александр Затуливетров: Нет, конечно. Это, всё-таки, наверное, не то, о чём я мечтаю. У меня есть мечта о Малайзии, остров Пинанг, Джоорджтаун, это то место, где я бы хотел завершить свою, как минимум, бизнес-карьеру.