Михаил Хрусталев: актер дубляжа — это, в первую очередь, актер

Страх перед публичными выступлениями испытывают более 50% россиян. При этом 35% опрошенных признают, что выступать на публике – это важный навык в современном мире, говорится в исследовании Института общественного мнения «Анкетолог». Некоторые приобретают полезный навык с помощью аудиокниг, причем слушают их все чаще: емкость данного рынка во втором квартале 2023 года, по оценкам группы компаний «ЛитРес», увеличилась на 33% и приблизилась к миллиарду рублей. О том, как научиться успешно выступать на публике, в чем уникальность советского радиоспектакля «Тихий Дон» и почему было сложно озвучивать британский сериал «Стража» – в интервью Максиму Морозову рассказал актер дубляжа, фирменный голос радиостанции Business FM Петербург Михаил Хрусталев.

Максим Морозов: Сегодня… хотел сказать «у нас в гостях», но, на самом деле, не в гостях, а у себя дома — фирменный голос Business FM Петербург, brand voice петербургской редакции Михаил Хрусталев. Михаил, привет!

Михаил Хрусталев: Здравствуйте! Возвращение блудного сына.

Максим Морозов: Кроме того, Михаил — известный актер дубляжа. С этого предлагаю начать. Чем актер дубляжа, как профессия, отличается от актера театра или кино?

Михаил Хрусталев: Как профессия — актер дубляжа или режиссер дубляжа — по большому счету отсутствовала. Это была сфера профессиональной деятельности профессиональных актеров и режиссеров, то есть профильных людей из театра и кино. Нужно прожить то, что видишь на экране, под руководством режиссера и с участием всей команды процесса.

В первую очередь, актер дубляжа — это актер. С определенными натренированными навыками сопереживания, перемещения своего психологического, психического и физического в персонажа. Это человек, который умеет быстро перестраиваться и проживать жизнь, которая происходит на экране.

Максим Морозов: Вы уже несколько лет работаете вместе с Анной Шатиловой, народной артисткой России. В чем секрет ее профессионализма? Это как раз человек той самой школы, о которой мы начали говорить.

Михаил Хрусталев: Это основание айсберга. Когда мы в первый раз должны были вести вместе День города Москвы на Поклонной горе, первое, что она мне сказала, взяв меня под руку, «Так, Мишенька, идем смотреть тексты». Три часа непосредственной работы мы предваряли полутора-двухчасовой подготовкой текста. Мало того, что пронумеровывали страницы, мы их правили.

Максим Морозов: Есть доля импровизации? Иногда кажется, что все прописано, и диктор просто начитывает то, что есть в подготовленном тексте.

Михаил Хрусталев: Импровизация присутствует всегда, и у Шатиловой это прекрасно получается.

Максим Морозов: Чему можно научиться у Шатиловой?

Михаил Хрусталев: Отсутствию понтов, если можно так выразиться. Полное отсутствие требования специфического отношения к себе. Вспомнил один удивительный факт. Перед концертом подходит один из помрежей: «Анна Николаевна, вам стульчик дать за сценой?» Три часа же все это будет идти. Она: «Какой стульчик? Зачем?» Его поправляет режиссер: «Извините, пожалуйста, трон дать вам?» Мы, естественно, все смеемся. Она говорит: «Какой трон? Какой стульчик? Вот отработаем, тогда и посидим!»

Максим Морозов: О чем можно сказать применительно к современным представителям профессии? Есть некоторое развитие, переосмысление, регресс, прогресс, деградация — как угодно — по этой шкале? Если сравнивать с эталонами, как Шатилова.

Михаил Хрусталев: Это больная тема, потому что уже какое-то количество лет стало превалировать вынесение себя вперед того материала, с которым ты работаешь. «Оставить след на экране в памяти зрителей!» Желание произвести эффект. Плюс, не побоюсь этого слова, есть пошлые дела. Эпатаж, попытка произвести впечатление, остаться в памяти, хайпануть.

Максим Морозов: В ущерб содержанию, тексту.

Михаил Хрусталев: Да, очень часто в ущерб содержанию текста.

Максим Морозов: Ты часто выступаешь перед большой аудиторией. Если это студийная запись и работа в формате «только ты и звукорежиссер». Как стыкуется в голове, что сейчас вы только вдвоем, такая интимная обстановка, ты просто начитываешь текст, но потом его услышат сотни, десятки, может быть, миллион человек?

Михаил Хрусталев: Есть книги, которые освещали работу радиостанций американского эфира 1960-1970 годов, когда все начиналось. Я не помню имени автора, но у него было написано, что каждый раз, когда он садится к микрофону, то представляет себе ночной город, горящие окна, и за каждым горящим окном существует один, два, три или несколько человек, которые слушают его.

Я представляю слушателей чуть ли не лично. Как будто со сцены разговариваю с людьми, которым смотрю в глаза, и они смотрят мне в глаза.

Максим Морозов: Адресно.

Михаил Хрусталев: Адресно. Я себе моментально придумываю публику, для которой я работаю.

Максим Морозов: Почему аудиокнига — это больше, чем книга?

Михаил Хрусталев: Честно говоря, это всегда твоя интерпретация. Здесь возникает задача твою интерпретацию не педалировать, не ставить впереди идеи, которая заложена в книге, а погрузиться в атмосферу, которая создается в литературе, которую описал определенный автор. Он же тоже, когда писал, представлял себе все это в голове. Я читаю много книг для детей, «Смешарики», «Финик» и другие. Здесь мне понятно все. Я лично знаю и авторов, и режиссеров, и всю команду, которая работает с этими мультиками. Что касается книг, которые мне попадают для озвучивания и о которых я ничего не знал до этого, то я выхожу в интернет, узнаю про автора: что он, кто он, сколько ему лет, какая у него история жизни.

Есть европейские авторы, которые, кто был дальнобойщиком, кто еще кем-нибудь. Например, Роулинг, которая создала «Гарри Поттера». Она же никакого отношения к писательству не имела.

Максим Морозов: В чем заключается адаптация текста под чтение?

Михаил Хрусталев: У меня был интереснейший опыт. В свое время я давал несколько занятий в правительстве Москвы для отдела пресс-службы с точки зрения публичных выступлений. Такой тренинг.

Я сам очень люблю слушать аудиокниги. Есть одна из аудиокниг, которая у меня всегда в телефоне. Я ее слушаю или переслушиваю, или слушаю кусками. Это великолепнейший, великий Михаил Ульянов, это «Тихий Дон» Шолохова. На мой взгляд, гениальная постановка. Радиоспектакль огромной длины. Причем Ульянов это делает один, и тембрально, и пользуясь разными приемчиками, отбивая различных персонажей.

На тренинге я в качестве одного из упражнений дал ребятам прочитать кусочек из «Тихого Дона» — там, где был эмоциональный взрыв. Чтобы, прочитывая текст, они представили себе эту ситуацию и попытались как можно быстрее эмоционально в нее перенестись.

Максим Морозов: Предложенные обстоятельства.

Михаил Хрусталев: Да, перенестись эмоционально, энергетически, затратно физически, психически в то серьезное обстоятельство, в котором находились персонажи в тот момент. С чем я столкнулся? Я нашел этот кусок у Ульянова и стал сверять его с литературой, с печатным экземпляром «Тихого Дона» Шолохова. Я обалдел, насколько была скрупулезной и ювелирной работа редактора при подготовке текста для чтения этого произведения актером. Там вымараны нюансы, содержащие информацию, которая могла понизить темпоритм, нести лишние для аудиовосприятия данные и так далее. Была проведена совершенно ювелирная работа! Я все это вымарывал вручную на компьютере, чтобы сделать вариант текста, который читал Ульянов.

Первое, что помогает при публичном выступлении — это текст. Даже если вы не учите его наизусть, это 70% уверенного выступления. Советская школа, советская скрупулезная подготовка текста. Выступление должно быть понятно и адекватно воспринято с одного прослушивания.

Максим Морозов: Переходим к дубляжу кинофильмов. Для меня психологически очень важно разобраться: когда ты дублируешь иностранный фильм, важно донести до российского зрителя именно то, что закладывал иностранный режиссер. А и так есть некая двоичность, потому что есть перевод, адаптация иностранного текста на русский язык, существуют особенности при переводе, что-то может потеряться. И смыслово, и эмоционально. Плюс, актер, который и сам играет роль, и сам интерпретирует то, что написано в сценарии, да еще и актер дубляжа тоже по-своему воспринимает события в фильме. Как не переиграть и не доиграть, а передать адекватно то, что изначально хотел передать режиссер?

Михаил Хрусталев: Во-первых, для этого есть режиссер. Во-вторых, есть внутренний режиссер. В-третьих (и это, на мой взгляд, самый ответственный и важный уровень приемки), нужно не испортить кино, которое уже снято. Это не просто уровень звучания голоса.

Сейчас часто говорят: «Ваш голос нам подходит для этого проекта». Не голос! Должен подходить весь думательный аппарат! Ты должен отточить свою внимательность, чтобы передать все нюансы: почему он вдохнул, почему выдохнул, почему у него здесь пошел определенный звук и так далее.

Максим Морозов: Спойлер: сейчас будет вопрос, с кем из героев тебе было сложнее всего работать? Но вначале небольшая история от Александра Клюквина, народного артиста России, известного актера дубляжа. Он в одном из интервью признался, что дублировать Де Ниро очень сложно – он многослоен, у него много загадок, нужно видеть его реакции, ты должен догадаться, что именно он хотел сказать. Получается, что здесь еще и работа с мимикой актера. С кем из героев тебе было сложнее всего «работать»?

Михаил Хрусталев: «Стража», был такой сериал по книге Терри Пратчетта. Там у меня был один из персонажей, который много говорил, очень много пил, чуть не умер, у него всегда была большая, серьезная, проблематичная жизнь. Но мне по тексту не выписали никаких его реакций. И режиссер, который сидел на проекте, сразу сказал: «Миха, все будет очень непросто, потому что нужно будет ловить все его крёхи, охи, вздохи и так далее». А делал он этого мега много! Ты не мог просто так понять, что он говорит, ты должен был смысл проговариваемого текста упихивать во все его поведение. Потому что все это было четко связано с его прожитым багажом, с его нынешним состоянием, с ситуацией, в которой он находился, и с его речевым аппаратом. Дядька классный! Причем он классный, потому что у него существует очень серьезная внутренняя мелкая и нервная жизнь, которую он очень хорошо передавал. Подлавливать все это была непростая задача. Но ничего, ко второй, к третьей серии я уже на автомате все это делал.

Максим Морозов: Вжился.

Михаил Хрусталев: Да. Появились предсказуемые вещи, штучки. Это было интересно, но непросто.

Максим Морозов: Интервью не интервью, если не будет политического вопроса. Как ты относишься к тому, что сейчас некоторые фильмы в связи с санкциями демонстрируют и на экранах, и в интернете без лицензии?

Михаил Хрусталев: Это было всегда. Но при блокировке в любом случае люди находят возможности посмотреть.

Максим Морозов: Но все и понимали, что это пиратство. И государство тогда это не поощряло, а в лице Роскомнадзора боролось с этим. Сейчас ситуация кардинально другая. И если поставить себя на позицию правообладателя, то получается, что без его ведома фильм транслирует в другой стране.

Михаил Хрусталев: Это уже вопросы бизнеса и вопросы взаимодействия, которые никто никого не заставлял решать в таком ключе.

Максим Морозов: Но получается, что звукооператоры, режиссеры и актеры дубляжа тоже втянуты в эту политическую историю.

Михаил Хрусталев: Я не знаю, насколько она политическая, честно говоря. Знаю, что в этой сфере работает много ребят, которые очень болеют за дело, очень болеют за то, что будет с профессией. Что касается моего отношения, то я, конечно, очень скучаю по серьезной дубляжной работе. В силу понижения финансирования в этой сфере серьезные переводчики, режиссеры и другие специалисты, а также студии остались без работы. Процесс нельзя серьезно удешевить, потому что существует масса вопросов экономического плана. Начиная с аренды, заканчивая аппаратурой, работой специалистов и так далее. Все это и составляет ценообразование.

Я вижу один большой минус: дубляж в основном уходит в любительскую сферу. Это очень сильно понижает ценз восприятия публикой. Публика начинает обращать меньше внимания на речь, ее правильность, на профессиональный актерский уровень озвучиваемого материала.

А кто-то просто говорит, что смотрит без перевода с субтитром, или говорит, что выучил английский язык и теперь смотрит на английском или на любом другом языке.

Максим Морозов: Почему одни мультики «выстреливают», а другие нет? Я такой вопрос относительно кино даже не задаю, потому что здесь разговоров на несколько часов. С мультиками, может быть, чуть проще.

Михаил Хрусталев: Я уверен, что это тоже связано с возникновением сопереживания. Наряду с этими эмоциями возникает мысль и идея. Был мультфильм «Тайна Коко», который в свое время не воспринимался «Диснеем» как перспективно коммерчески успешный, по крайней мере, на территории России. Поэтому были сэкономлены средства на том, на сем, на раскрутке, на рекламе. Но когда мы его озвучили, рейтинг был посерьезней, чем у очень многих популярных телешоу и серьезнейших проектов мировой киноиндустрии. Потому что была идея, потому что была реализация определенного рода, потому что были песни, отработанные актерами, которые озвучивали персонажей. Это было отлично сделано с точки зрения композиции и всего остального. Плюс, взаимодействие персонажей было слаженным. Это очень близкие для людей переживания.

Мне кажется, что «выстрелит или не выстрелит» — это не столько изучение целевой аудитории, фокус-группы, сколько идея, которая будет созвучна переживаниям зрителя. Эмоции возникают вслед за смыслом, а не наоборот.

Максим Морозов: Бывали ли забавные случаи, когда тебя узнавали по голосу в обычной жизни?

Михаил Хрусталев: Однажды мы приехали на Алтай. Произошла история, совершенно поразившая меня. Взяли квадроциклы, с нами был паренек, который нас вел во время экскурсии по горам, по бездорожью, это серьезное путешествие. И вот у нас привал на какой-то из сопок. Мы останавливаемся, девчонки бегут фотографироваться на обрыве, высота 200 метров. Я к фотографиям спокоен.

Молодой паренек, который нас вел по горам, говорит: «Слушайте, а вы мультфильмы не озвучивали?» Я спрашиваю: «Почему ты так подумал?» Он отвечает: «Что ни слово, то «Тайна Коко» у меня возникает в памяти». Говорю: «Да, я там озвучивал главного плохого персонажа де ла Круса». Он радостно: «О, классно!»

Максим Морозов: Мы встречаемся в преддверии Всероссийского слета дикторов в «Лендоке». Как стать голосом кинозвезды? Как правильно читать: законы и секреты. Это некоторые из тем, которые там будут обсуждаться. Почему важно быть внутри комьюнити? Ведь Всероссийский слет дикторов – это еще и профессиональное общение, тимбилдинг на глобальном уровне. Чем полезно общение с коллегами?

Михаил Хрусталев: Как минимум, это полезно для расширения связей. Все эти люди живут по всей стране. Уважают друг друга, все что-то умеют. Профессионал может многое дать. Сколько ты из этого возьмешь – уже твоя задача. И люди приезжают решать эту задачу на слете. Мало того, существуют определенные бизнес-коммуникации. Все это помогает. Просто, проснувшись с утра, ты неожиданно становишься кому-то нужен. Тебе звонят или пишут: «Надо сделать то-то и то-то, сможешь?» И ты отвечаешь: «Смогу!»