ЦБ 19.03
$91.98
100.24
ММВБ 19.03
$
<
BRENT 19.03
$86.84
7988
RTS 19.03
1131.42
Telega_Mob

ИГОРЬ ВОДОПЬЯНОВ: О съёмках в кино, девелоперском бизнесе и воспитании сына

Гость программы - владелец УК «Теорема» Игорь Водопьянов

Фото: Business FM Санкт-Петербург

Он, как и Стив Джобс, паял микросхемы в гараже. В его ночном клубе работал ведущим молодой Иван Ургант. Он сыграл «чёткого пацана» в первом сезоне сериала «Улицы разбитых фонарей». Ходят слухи, что он попал в рейтинг петербургских миллиардеров благодаря нефтяным долларам Саддама Хусейна. И, да: по его словам, УК «Теорема» не существует... Неизвестный Игорь Водопьянов – герой программы «Давайте обсудим!» с Максимом Морозовым.

Максим Морозов: Сегодня я рад приветствовать Игоря Водопьянова. Как везде пишут «управляющий партнёр управляющей компании»…

Игорь Водопьянов: Это какая-то белиберда.

Максим Морозов: Мы давно договорились, что говорим: владелец управляющей компании «Теорема». Игорь, привет.

Игорь Водопьянов: Да, привет.

Максим Морозов: Как ты попал в кино?

 

О СЪЕМКАХ В КИНО

Игорь Водопьянов: Когда я был маленький, то занимался всем подряд, это были поиски самого себя. Я, например, был ведущим экономических новостей в передаче «Вавилон».

Максим Морозов: Я посмотрел, если на «Кинопоиске» ввести «Игорь Водопьянов», то...

Игорь Водопьянов: Я снимался только в каком-то «Бандитском Петербурге» в какой-то из серий.

Максим Морозов: «Улицы разбитых фонарей».

Игорь Водопьянов: «Улицы разбитых фонарей», да.

Максим Морозов: 1997 год.

Игорь Водопьянов: Да.

Максим Морозов: Ты гопника играл, в спортивном костюмчике.

Игорь Водопьянов: Да. Я тогда знал Капицу-младшего, который это всё и снимал. А, так как он экономил бабосы на всём, то он много моих приятелей снял. И съёмки у меня в квартире проходили. Они выпили весь алкоголь, съёмочная группа, не осталось ни грамма после съёмок!

Максим Морозов: Не хотелось профессионально заняться актёрской карьерой?

Игорь Водопьянов: Конечно, нет. Ни в коем случае. Вся продукция современного российского кинематографа мне абсолютно не интересна.

 

О ДЕТСТВЕ, СПОРТЕ, ВОЕНМЕХЕ

Максим Морозов: Ты родился в 1968 году. Чем тебе запомнился Ленинград, когда ты играл во дворе, только-только открывал для себя город?

Игорь Водопьянов: Я тогда был маленький, а

в те времена всегда и вода мокрее, и деревья выше, и счастье больше, но это всё потому, что ты молодой, и у тебя вся жизнь впереди.

Поэтому, конечно, я с радостью вспоминаю те годы. Но если объективно смотреть на вещи, то сейчас город живёт гораздо богаче, гораздо разнообразнее и во многом даже веселее. Меня отдали заниматься фехтованием.

Максим Морозов: Ты же мастер спорта?

Игорь Водопьянов: Да,

я мастер спорта СССР по фехтованию, у меня значок есть. Всё по-честному.

Моя мама посвятила много времени фехтованию. Она выиграла Спартакиаду народов СССР по фехтованию. Потом мама пошла заниматься наукой, а её подруги пошли тренировать. Своей подруге она меня передала и сказала: «Люся, воспитывай!». И Люся меня воспитывала.

В целом, мне нравилось, потому что это был достаточно интеллектуальный вид спорта. Годы, которые я на него потратил, вспоминаю с радостью.

Максим Морозов: Бонусы были по учёбе, по жизни за то, что ты спортсмен?

Игорь Водопьянов: Бонусы были. Потому что нас всё-таки финансировали, у нас было усиленное питание, нам выдавали талоны, которые мы в Доме журналиста меняли на шоколадки, на что угодно. Государство достаточно денежек выдавало.

Максим Морозов: Форма, наверное, была?

Игорь Водопьянов: С формой были трудности, потому что, в целом, её не было в СССР. Была фирма ALLSTAR, за одну какую-нибудь фишечку от фирмы ALLSTAR можно было Родину три раза продать. И когда я уже во взрослой жизни возобновил занятия фехтованием (но, правда, уже опять их закончил), то я себе купил всё ALLSTAR. Я подумал: «Если бы мне это всё в детстве, я был бы вообще первый парень на деревне!»

Максим Морозов: Как стать мастером спорта? Насколько это сложно?

Игорь Водопьянов:

Фехтование - это не так сложно, как, допустим, бег или в прыжки в высоту. Там если ты не прыгнул, то и не стал мастером спорта.

Максим Морозов: Не дано и не дано.

Игорь Водопьянов: Да. А фехтование - это некая процедура. Тебе нужно было выиграть за два года, по-моему, 15 побед в финалах турниров категории А.

Максим Морозов: Учиться некогда, надо постоянно на соревнованиях быть либо на тренировках.

Игорь Водопьянов: А мы всё время и были на тренировках.

Максим Морозов: Это лестница была? Можно было дальше подниматься по партийной линии, в том числе, если ты спортсмен?

Игорь Водопьянов: Нет. Когда я закончил школу, то судьба не оставила мне выбора. Не брали в армию из трёх вузов, а в одном из этих вузов у меня папа был секретарём парткома.

Я долго думал и сделал выбор всё-таки в пользу Военмеха, где папа был секретарём парткома.

Папа был несильно уверен в моих умственных способностях и поэтому, на всякий случай, я поступал туда по спортнабору. Но я не провалил. Сам сдал. Я никогда в институте не был отличником, но, в целом, я понимал, о чём идёт речь. Я в военмехе заканчивал радиоэлетронные устройства.

Максим Морозов: Там же устройства двойного назначения.

Игорь Водопьянов: Были ещё бортовые ракетные комплексы. Я что-то понимал, но отличником никогда не был.

Максим Морозов: Отец - ортодоксальный коммунист?

Игорь Водопьянов: Нет. Папа у меня очень спокойно ко всему относился всегда. Он долгие годы был депутатом райсовета московского района. Мне казалось, что он работал не ради карьеры, а за людей. О нём в институте всегда отзывались очень лояльно и плохого я никогда не слышал. Папа был секретарём парткома, потом остался работать на кафедре и до сих пор работает.

Максим Морозов: Сейчас сколько ему лет?

Игорь Водопьянов: Папе исполнилось 80. Он до сих пор читает лекции, и при этом отзывается, конечно, о нынешних порядках в высшей системе образования крайне скептически. Говорит, что то количество бумаг, которые заставляют писать и которые не относятся непосредственно к учебному процессу, с его точки зрения зашкаливает. Он работает, ему платят, по-моему, 26 тысяч рублей.

Максим Морозов: Символические деньги.

Игорь Водопьянов: Да. Но ещё пенсию, по-моему, тысяч 12.

Максим Морозов: Финансово независимый человек!

Игорь Водопьянов: Да, папенька полностью финансово независимый!

Максим Морозов: Ты ощущал себя принадлежностью к ленинградской элите? Всё-таки отец депутат, работник вуза?

Игорь Водопьянов: Ой, слушай...

Максим Морозов: Это выше среднего, всё равно.

Игорь Водопьянов: Когда мы заканчивали вуз, уже рушился Советский Союз, и там было очень много других дел, кроме как думать, к чему ты принадлежишь. Надо было шевелиться, и мы шевелились.

Максим Морозов: В вузе было на это время? Насколько ты дисциплинированно учился, посещал?

Игорь Водопьянов: Недисциплинированно. Последние курсы уже вовсю прогуливали. Единственное, тогда было пожёстче, наверное, чем сейчас.

Получить оценку за взятку - такого понятия даже не было. В целом, заставляли учиться. Нельзя было на халяву взять, прийти и сдать что-то там.

Максим Морозов: Ты был месяц на северном флоте на военных сборах.

 

О СЕВЕРНОМ ФЛОТЕ

Игорь Водопьянов: Да, после военной кафедры. Очень мне понравилось. Я был в бухте Лиинахамари. Это первый большой фьорд от Норвегии.

Максим Морозов: Мурманская область.

Игорь Водопьянов: Да, от Мурманска на Котлас.

Максим Морозов: Сразу в казарму?

Игорь Водопьянов: Нет, на корабль. К тому моменту было уже понятно, что никто никуда не плавает, был, по-моему, 1991 год. Меня там поразило,

на каюте помощника командира корабля было приклеено объявление: «До среды не будить». Был понедельник.

Мы никуда не плавали. Это был малый ракетный корабль. Здоровенная фигня, там было 72 человека, по-моему, в списочном составе. На тот момент присутствовало, дай бог, 30. А весь корабль поддерживался силами двух матросов. Одного звали «Химик», потому что у него должность была - химик, а второй был молдаванин Каушан. И непрерывно на трансляции орали: «Каушан, на камбуз! Химик, куда ты делся?!» И вот эти два человека полностью содержали весь корабль. Мы по большому счёту, вообще ничего не делали. В основном, спали и бродили по сопкам вокруг. Там что-то надо было починить в корабле, мои приятели чинили, кто лучше разбирался в электронике. Потому что Химик с Каушаном, конечно, не разбирались в электронике никак.

Это была база Советского Союза, малые ракетные корабли, подводные лодки, десантный корабль. В общем, жизнь. Штаб Северного флота, пятиэтажное здание, госпиталь, казармы, пятиэтажек штук 20. И поэтому на нас никто не нападал, нас все боялись.

И тут недавно, три года назад мне приятели говорят: «Поехали в Лиинахамари, там база есть». Я говорю: «О, поехали, не был там давно». Приезжаю, нет ни-че-го! Даже причалов нет. Стоит здание штаба флота, полностью разобранное: двери спёрли, рамы оконные спёрли. Ничего нет. И что характерно, на нас тоже никто не нападает.

Максим Морозов: А если не видно разницы, зачем платить больше?

Игорь Водопьянов: Да. Поэтому я думаю, что судьбы людей, которые похоронили свою жизнь на Северном флоте, во многом, это было абсолютно бессмысленное параноидальное действие Советского Союза.

Максим Морозов: В каком году ты закончил вуз?

Игорь Водопьянов: В 1991.

Максим Морозов: Самый перелом.

Игорь Водопьянов: Да. Мы с папой гуляли по парку, я говорю: «Папаня, слушай, а что делать-то?» И папаня, несмотря на то, что всю жизнь посвятил военмеху, посмотрел в даль и говорит: «Не знаю». Я говорю: «Ладно, понял. Спасибо за совет». Всё, и пошёл своей дорогой. Он меня не агитировал за то, чтобы я дальше поднимал обороноспособность родной страны.

Максим Морозов: 1991 год, уже лет 5-6 кооперативное движение. Частный бизнес поднимает голову. С чего у тебя начался бизнес?

 

О ТОМ, КАК ВСЕ НАЧИНАЛОСЬ

Игорь Водопьянов: С обнала! А если самое начало, то делали - помнишь, автоматические определители номера были?

Максим Морозов: АОН.

Игорь Водопьянов: АОНы, да, и компьютеры «Синклер». Так как я во всём этом разбирался, то начал паять платы, настраивать. Вернее так, было в несколько этапов.

Был один парень, который меньше соображал, он их паял, а надо было посмотреть, где он допустил ошибку при пайке, какие микросхемы некачественные, потому что были советские микросхемы, из них попадалось много некачественных. Я их настраивал. Мне давали плату, которая не работает, я её брал...

Максим Морозов: А ты прямо понимаешь?

Игорь Водопьянов: Ой, слушай, это было не слишком сложно. Ты настраиваешь одну и ту же примерно плату.

Я помню, что когда подключал питание на неё, то по свисту трансформатора, который её питает, я уже понимал, идёт перегрузка или не идёт.

После этого я отключал, смотрел, где ошибки в пайке, убирал их, врубал - не свистит. Дальше начали смотреть. Кварцевый резонатор заработал? Заработал. Тактовая частота пошла? Пошла. Ну, и всё, поехали дальше.

Максим Морозов: Какие объёмы, сколько ты делал?

Игорь Водопьянов: Я не очень напрягался.

Я вообще не сильно всегда любил работать. Когда настраивал больше 40 компьютеров, мне хватало на всё, выше крыши, это было значительно больше, чем получал мой отец.

Максим Морозов: Ты там был техническим специалистом. А бизнес-процессы, реализация, дистрибуция всего этого?

Игорь Водопьянов: Этим занимался мой приятель, который стал в дальнейшем партнёром по бизнес-центру «Акватория». Потом я с ним бодро разругался. Он сейчас живёт в Штатах. Он этим всех занимался, а мне просто давал на сдельную оплату. Я забирал платы, их настраивал, ему отдавал обратно. Потом он прикинул, что я сильно зарабатываю, сказал: «Нет, давай я тебя переведу на зарплату». Я сказал: «Нет, Витя, thank you very muсh. Я пошёл».

Дальше мы начали заниматься обналом, как вся страна. Потом начали заниматься контрабандой. Накопление капитала.

Максим Морозов: Милиция как на это реагировала?

Игорь Водопьянов: Они начали реагировать сильно потом. К тому моменту, когда они начали реагировать, мы поняли, что сейчас нас «зареагируют», и начали потихоньку от этого вопроса отходить. Сначала отходить от обнала, потом отходить от контрабанды.

Максим Морозов: Контрабанда - это сигареты?

Игорь Водопьянов: Да всё. Вот, всё, что ввозилось, всё закрывалось каким-нибудь транзитом на Казахстан. Типа, фура ушла в Казахстан. Или, допустим, Шереметьевская таможня тогда закрывала вообще всё. У тебя всё приезжало в Петербург, разгружалось, по документам уехало в Шереметьево, и там закрылось. Это полный, тотальный беспредел вообще.

Максим Морозов: Хаос, но там было интереснее, лучше, чем сейчас, когда всё зарегулировано?

Игорь Водопьянов: Интереснее и лучше было, потому что я был молодой и весёлый.

Максим Морозов: Только поэтому?

Игорь Водопьянов: Наверное.

Максим Морозов: А процессы?

Игорь Водопьянов: Процессы были очень энергичные, мы очень весело всё это проводили. Потом ещё был гигантский ввоз в уставный капитал. Тоже забубенили.

Максим Морозов: Крышевал кто-то?

Игорь Водопьянов: Мы этот вопрос как-то очень избежали. На удивление. У нас был всего один конфликт, когда люди с гор сказали, что нам срочно надо с ними подружиться. И тут началась Чеченская война. И всем милиционерам сказали, что дети гор должны быть в горах, и, соответственно, нас миновала злая судьба.

И у нас настолько был неочевидный бизнес. Это же не ларёк. Ты пришёл, смотришь - ларёк: «О, ларёк, дай-ка я с него буду получать деньги». А тут какие-то люди сидят, горы бумаг у них, есть у них деньги, нет у них денег? Рядовому бандиту было это очень сложно понять.

Максим Морозов: Обычно у рядовых бандитов всегда были юрисконсульты, которые это хорошо понимали. Странно, что ленинградская-петербургская братва не наезжала.

Игорь Водопьянов: Нет, у нас был эпизод, когда нашего третьего партнёра похитили и отпустили через два дня со сломанным носом, с переломанными рёбрами. К сожалению, такой эпизод был. Но мы начали небывалую суету по городу.

Максим Морозов: Неофициально?

Игорь Водопьянов: И официально. Там был РУБОП, по-моему, в тот момент. Не сильно чем-то он нам помог. Но, в общем, объём суеты, которую мы организовали по городу...

Максим Морозов: Отбили, короче?

Игорь Водопьянов: Нет. Его просто отпустили, и всё. И мы даже потом пытались найти, а кто это сделал, но так и не разобрались.

Максим Морозов: Были моменты, когда было страшно?

Игорь Водопьянов:

Когда, условно говоря, по городу ездило много людей, не обременённых интеллектом, то, конечно, были некомфортные моменты, но страшно не было никогда.

Мы потом открыли дискотеку «Акватория». Там на входе вообще были специальные ячейки для хранения пистолетов. Мы говорили: «Ну не надо, ребята. Внутрь с пистолетами ходить нельзя. Давайте, складывайте сюда». И при этом весь цвет нашего города собирался, со всех сторон, и ничего, никаких особенных проблем.

Максим Морозов: У тебя был травмат или оружие какое-нибудь?

Игорь Водопьянов: Нет, никогда. Я считаю, что все эти травматы и оружие нужны, если ты морально готов выстрелить в человека. Я морально не готов выстрелить в человека.

Максим Морозов: Первая машина, когда появилась?

 

О МАШИНАХ…

Игорь Водопьянов: Это была пятёрка жёлто-грязного цвета. Наверное, в 1991 году и появилась или в 1992.

Максим Морозов: Б/ушная, или новую взял?

Игорь Водопьянов: Нет, была бэушная. Первая машина, я был счастлив. По-моему, купил за 1 200 долларов. А потом продал её цыганам, думал, что они меня кинут на деньги. Нет, не кинули, отдали все деньги. Но проблема была в следующем, что они её не могли на себя перерегистрировать, она висела на мне, и они два раза теряли все документы. А восстановить их могу только я. Такой, спишь утром, 6 утра, суббота. Звонок в дверь, там табор стоит, говорят: «Поехали, дорогой, надо документы восстанавливать!». Я два раза восстанавливал документы, говорю: «На третий раз вообще даже не приезжайте!».

Максим Морозов: А вторая машина? Следующая уже иномарка была?

Игорь Водопьянов: Нет, потом была девятка, с коротким крылом. Немодная. Потом у меня был Volkswagen Passat. Потом мне за долги в 1998 году отдали белый Mercedes 140 Long. Вот это была машина! Такая была у меня, а вторая – у человека, который на тот момент возглавлял РУВД.

Максим Морозов: Как он на тебя смотрел с такой машиной?

Игорь Водопьянов: Мы же не пересекались. У него там пять мигалок на крыше было! Потом у меня были Мерседесы. Потом я пересел на Porsche Cayenne.

Максим Морозов: Машина тогда и сейчас - это статус? Как отличается восприятие?

Игорь Водопьянов:

Произошла серьёзнейшая девальвация ценностей. Тогда, так как доступ к вещам был сильно ограничен, потому что денег было меньше значительно, то, конечно, ты в Dolce Gabbana на Mercedes – ну вообще! Ты был просто мечтой петербургских девушек!

Я не страдал от отсутствия внимания с их стороны.

Максим Морозов: Тем более, владелец ночного клуба.

Игорь Водопьянов: Да, это вообще. К сожалению, выяснилось, что

владеть ночным клубом и семейная жизнь — это несовместимые мероприятия, я расстался со своей первой девушкой.

Максим Морозов: Про клуб всё-таки, расскажите, пожалуйста. Ведь это, по сути, место скопления антисоциального, преступного, криминального элемента.

Игорь Водопьянов: Да разного элемента.

Максим Морозов: Разного, совершенно разного, и в разном состоянии, в том числе, в изменённом состоянии.

 

О НОЧНЫХ КЛУБАХ

Игорь Водопьянов: У нас на тот момент было несколько клубов. «Акватория», «Плаза» на Стрелке Васильевского острова, «Декаденс». Ещё были андеграундные клубы.

Максим Морозов: Кто охранял?

Игорь Водопьянов: Охрана была у нас собственная. И даже проводили спортивные мероприятия. Каждый клуб выставлял своих бойцов на бокс, турниры по боксу, все друг друга знали, дружили. Все начальники охраны клубов друг друга знали. Менялись опытом. Многие у меня до сих пор работают. Но уже на мирных должностях.

Максим Морозов: Бизнес-модель работы такого ночного клуба, на чём ты зарабатывал?

Игорь Водопьянов: На бухле, на чём зарабатывать?

Максим Морозов: Только алкоголь?

Игорь Водопьянов: Да.

Максим Морозов: Как и сейчас, в принципе.

Игорь Водопьянов: Тогда сами клубы никогда не барыжили наркотиками.

Максим Морозов: Но позволяли, если человек приносил с собой? Закрывали глаза на это?

Игорь Водопьянов: Мы же их не шмонали до состояния, что у них в карманах. Мы проверяли отсутствие оружия. Это было проблемой более андеграундных клубов.

Это были клубы более высокого уровня, и там проблемы жёсткой наркоты не было.

Максим Морозов: Программа развлекательная это стриптиз, живая музыка?

Игорь Водопьянов: Нет. В основном, просто музыка. Мы ещё приглашали много коллективов, которые пели.

Максим Морозов: Живая музыка?

Игорь Водопьянов: Да. Живая музыка. Потом, когда они доигрывали, то выходил ди-джей. У меня, например, Иван Ургант вёл дискотеку. Я даже его как-то встречал, говорю: «О, привет, телезвезда!». Он говорит: «О, привет, бывший работодатель!». Там и Нагиев был, они вели дискотеки. Они же все птенцы гнезда радио «Модерн». Радио «Модерн» принадлежало моему приятелю Серёге Николаеву.

Максим Морозов: Локацию легко было найти?

Игорь Водопьянов: Я это сделал совершенно случайным образом. Мы сотворили бизнес-центр «Акватория». На первом этаже сделали боулинг. Потом, смотрю, подвал, думаю: «Дай-ка попробую клуб». И он совершенно случайно стал популярным. Совершенно случайно. Два года он был самым популярным.

Максим Морозов: Ты никогда не хотел продолжить этот бизнес?

Игорь Водопьянов: Нет, конечно.

Максим Морозов: Почему?

Игорь Водопьянов: Зачем?

Максим Морозов: Издержки? Риски?

Игорь Водопьянов: Как говорят: «Тяжёлый хлеб нам не нужен». Те два года я там сам торчал каждые выходные. Надоедает это всё.

Максим Морозов: Когда бизнес стал более понятным для рейдерства, для захвата и для выкачивания из него денег, когда инфраструктура появилась, были наезды?

Игорь Водопьянов: Я не знаю, я там познакомился со всеми ребятами легендарными, про которых сейчас пишут легенды. Никто никогда не пытался какие-то предъявить права. У нас не было никакой гиперкрыши, никаких милиционеров, работников КГБ, никого не было.

Максим Морозов: Аномалия. Все рассказывают, что какой-то процент куда-то шёл за спокойную жизнь.

Игорь Водопьянов: Я этого не знаю. Среди всех моих знакомых, которые занимались тогда бизнесом, с этой проблемой никто не сталкивался. Единственное, к сожалению, был эпизод, когда моего хорошего друга убили. Но это был эксцесс исполнения его же охраны, так скажем.

Максим Морозов: Скольких ты потерял за 90-е из ближнего круга?

Игорь Водопьянов: Вот одного.

Максим Морозов: Когда началась недвижимость, управление недвижимостью?

 

О СТРОИТЕЛЬСТВЕ, УПРАВЛЕНИИ НЕДВИЖИМОСТЬЮ И КОТах

Игорь Водопьянов: Дело было абсолютно нехитрое, не надо было иметь семь пядей во лбу: стоит здание, явно при Советском Союзе были потрачены миллионы рублей.

Максим Морозов: Какой-нибудь НИИ, институт, «ящик»?

Игорь Водопьянов: Да. Он стоит пустой, какие-то бедолаги ходят, в архиве роются, больше ничего не делают. Прикидываешь, что, наверное, если туда инвестировать, то после этого можно сдать площади в аренду, потом уже...

Максим Морозов: Сдать кому?

Игорь Водопьянов: Самый первый, кто показал кому, это бизнес-центр «Гагарина, 1», который существует до сих пор. Это самый первый бизнес-центр, который был в Петербурге. У меня самого там был офис. Мы скупали контрольные пакеты акций предприятий.

Максим Морозов: Вы заходили в какой-нибудь НИИ или производственное предприятие.

Игорь Водопьянов: Да. Покупали пакеты акций. Потом меняли менеджмент. На Заводе турбинных лопаток мы купили заводоуправление, которое не было введено в строй. Там на первых этажах были предусмотрены гигантские душевые, в которых весь народ должен был переодеваться, мыться, и потом по таким человекопроводам идти в цеха, которые находились за этим зданием.

Максим Морозов: Оттуда, из Советского Союза что-нибудь нам надо импортировать?

Игорь Водопьянов: Так мы всё и импортируем, стараниями нынешнего нашего руководства. Но они, наверное, просто никакой другой модели не знают, вот они ту и строят.

Максим Морозов: Самый рентабельный бизнес, который у тебя был за всю историю?

Игорь Водопьянов: Обнал, конечно. Вообще денег не надо было вкладывать!

Максим Морозов: А если более-менее из легальных?

Игорь Водопьянов: Мы же не таким большим количеством бизнесом занимались.

Из легальных бизнесов мы занимаемся только недвижимостью. И пытаемся строить жильё.

Но в нынешних условиях это бизнес осуждаемый руководством города.

Максим Морозов: Почему? Социальная направленность, людей расселяешь.

Игорь Водопьянов: Это понять невозможно.

Когда ты строишь жилой квартал, это улучшает жизнь граждан, но для бюрократии создаёт проблемы. Поэтому бюрократия активнейшим образом с этим борется. Тебя отстреливают на дальних подступах, чтобы ты не мог ничего построить.

Максим Морозов: Когда ты заработал первый миллиард? Какие были ощущения?

Игорь Водопьянов: В рублях?

Максим Морозов: В рублях.

Игорь Водопьянов: Я никогда не считал. Мне все эти рейтинги в «Деловом Петербурге»… Я им много раз говорил: «Слушайте, а можно о нас забыть? Ну, не надо вообще!». Они говорят: «Нет, мы не можем». Тогда я с ними договорился: «Слушайте, а можно нас всегда на 103-104 место помещать?» Они говорят: «Ну, хорошо, так можно». Я им давно предлагал хороший бизнес:

им надо брать деньги за то, чтобы попадать в первую десятку в рейтинге и брать деньги за то, чтобы не попадать в рейтинг. Количество денег во втором случае, мне кажется, будет больше, чем в первом!

Зачем? Это такая глупость – оценка количества денег.

Максим Морозов: Всем интересно. Всем интересно считать чужие деньги.

Игорь Водопьянов: Ты же понимаешь, что это всё...

Максим Морозов: Условно.

Игорь Водопьянов: Это всё очень условно. Я просто в какой-то момент понял, что у меня достаточно денег на счастливую жизнь. Дальше все мои действия не приводили к увеличению денег, которые я трачу на свою счастливую жизнь. Я, грубо говоря, по сравнению с 2000-ым годом трачу больше на свою счастливую жизнь, но не в 10 раз.

Максим Морозов: Сейчас во сколько ты себя оцениваешь?

Игорь Водопьянов: Сейчас ситуация следующая, у нас есть три крупных проекта жилой застройки, которые мы не в состоянии запустить:

- например, в Петродворце в этом году будет 10 лет, как я разрабатываю проект планировки территории.

- есть два проекта на Охте, где мы разрабатываем проекты планировок уже семь и шесть лет.

Поэтому если нам каким-то чудом… Может быть, свечку надо поставить в церкви. Я не знаю, что нужно сделать, чтобы эти проекты продвинуть.

Максим Морозов: А почему? В чём дело?

Игорь Водопьянов: Это хороший вопрос.

Это крупные проекты застройки, а крупные проекты застройки руководство нашего прекрасного города, самое талантливое в мире руководство, считает, что они потенциально могут привести к трудностям для бюрократии города.

Максим Морозов: Это КОТы? Комплексное освоение территории?

Игорь Водопьянов: Комплексное освоение территории - это в Петродворце. Этот режим ввели в 2017 году. Прошло четыре года, и за это время они не придумали, как согласовывать проекты, которые попадают в режим комплексного устойчивого развития.

Максим Морозов: На согласовании проекта ты застрял?

Игорь Водопьянов: Нет. Я полностью сделал проект планировки, но они его не утверждают, потому что у них нет алгоритма утверждения проектов планировок в тех местах, где введён режим комплексного освоения территории. Наверное, я такой дурак. Единственное объяснение, что я дурак.

Максим Морозов: Но ты же не один такой. Не может же полгорода быть строителей-дураков?

Игорь Водопьянов: Кому-то удаётся, наверное. Я не знаю. Каким-то крупным компаниям удаётся что-то согласовывать. Может быть, я недостаточно крупный.

Максим Морозов: Расскажи, что с озером? Я когда читал в заголовках «Водопьянов украл озеро у государства», долго хохотал.

Игорь Водопьянов: У нас большая территория, 100 гектаров. Это были поля, рядом с Петродворцом. Сеяли траву, которую потом косили и скармливали курицам на соседней птицефабрике. Наверное, года с 1975 перестали это делать. Они начали зарастать лесом. После этого там были дренажные канавы. Так как дренажные канавы заросли, они перестали дренировать. Соответственно, началась заболачиваемость этой местности. Каким-то образом, каким-то чудом одно из болот они посчитали водным объектом. Мы прочистили дренажные канавы, он утёк под действием гравитации. После этого начались уголовные дела, что я что-то украл.

Максим Морозов: Интересная история, там ведь были карты исторические или съёмка?

Игорь Водопьянов: Да. У меня есть съёмки с дрона 1943 года. Дрон запускала Люфтваффе! Нет там ничего: вот поле, дренажные канавы, нет никакого озера. Это болото. Заболотилось вследствие того, что не чистили дренажные канавы. Тем не менее, государство, машина отработала.

Максим Морозов: Но ты руки не отпускаешь, ждёшь, что этот инвестиционный проект реализуется через 10, 15 лет. Почему бы не выйти из проекта?

Игорь Водопьянов: А кому продать?

Максим Морозов: Ты же говоришь, что есть более удачливые, кому удаётся договориться, слей, да и всё.

Игорь Водопьянов: По большому счёту, наверное, этим и закончится. Потому что по проектам на Охте есть предложение от больших ребят, которые говорят: «У тебя же не получается согласовать, давай, продай нам». Я говорю: «А вы-то как согласуете?». «Не беспокойся, мы согласуем».

Максим Морозов: Так, может быть, вообще уйти из строительного направления, сосредоточиться на управлении?

 

О САМОРЕАЛИЗАЦИИ, РОДНОЙ СТРАНЕ И ЛЮБИМОМ ГОРОДЕ…

Игорь Водопьянов: Когда строишь, что-то делаешь, у меня есть самореализация. Если продать всё - не будет никакой самореализации. А что ещё делать-то дальше?

Всё-таки мне ещё только 52 года. Хочется ещё принести пользу родному, не государству, а родной стране. Государству не хочется. Стране хочется.

Максим Морозов: И городу.

Игорь Водопьянов: И городу, да. Я считаю, что, например, то, что

мы сделали бизнес-парк «Полюстрово», это очень хорошо. Там гуляет масса горожан, мамочки с колясками, «Упсала-Цирк», который мы спонсируем. Мы сделали хороший кусочек Европы в нашем прекрасном городе.

Максим Морозов: Кстати, мы должны сказать слушателям, что название УК «Теорема» – условное, её не существует.

Игорь Водопьянов: Её не существует, да.

Максим Морозов: Твоя роль в группе компаний?

Игорь Водопьянов: Я всё-таки набрал достаточно профессиональный менеджмент. Они каждый на своём участке рулят машинкой, и они молодцы, но нужно, чтобы это всё стадо машинок ехало в нужную сторону. Я, скорее определяю, куда мы движемся. Смотрю за взаимодействием между различными отделами.

Я, скорее, занимаюсь стратегией, тактикой уже в меньшей степени.

Максим Морозов: С представителями госорганов общаешься?

Игорь Водопьянов: Да. Но я стараюсь делать это как можно меньше, потому что это всё отдаёт какими-то мазохизмом. Серьёзно, я не знаю, как принимаются решения в нашем прекрасном городе.

Максим Морозов: Город, по крайней мере, декларирует, что очень заинтересован в инвестиционных проектах, в притоке инвестиций, в том числе, российских.

Игорь Водопьянов: Это ритуальные пляски с бубном вокруг костра. Правда жизни совсем другая.

Максим Морозов: Мы когда с тобой договаривались об интервью, время согласовывали, ты говоришь: «Всё равно делать нечего». Чем ты сейчас занимаешься?

Игорь Водопьянов: А чем сейчас заниматься? Строим здоровенный бизнес-центр. Причём это будет шедевр архитектуры, не вру. Гауди нервно курит в сторонке. Скорее не Гауди, а Хундертвассер. Строим там же, где бизнес-парк «Полюстрово». Много времени потратили на проектирование. Сейчас стройка идёт, а чем мне помогать? Бетон подавать?

Максим Морозов: И как ты проводить время? Как строится день?

Игорь Водопьянов: Да чёрт его знает! Чем-то занят, какой-то ерундой, по правде сказать. Я бы мог принести большую пользу родному городу. Но нет никакой возможности, потому что я не могу продвинуть ни один проект! Почему? Потому что я сам дурак. Всё.

Максим Морозов: Ты каким видишь Санкт-Петербург? Кажется, что мы стратегически не определились: город-музей, университетский центр, культурная столица, военная столица и так далее? Мы растекаемся, а в итоге одного стратегического направления нет. Может быть, поэтому проседаем?

 

О ГОСУДАРСТВЕННОМ УПРАВЛЕНИИ И УПРАВЛЕНЦАХ

Игорь Водопьянов: Я считаю, что мы не можем правильно выбрать акцент. Нет такого умного человека, который может это сделать. Поэтому, мне кажется, что

надо дать развиваться городу, а куда он разовьётся, туда он и разовьётся. Нужно дать людям развиваться, после этого в городе будет развиваться частная экономика, после этого у города будет больше доходов. Если город будет с умом тратить эти доходы, то он сможет создавать и общественные пространства, и школы строить, и детские сады. Всё это сможет город делать, если у города будет больше бюджет. А у города больший бюджет будет в таком случае, если вы дадите развиваться экономике.

Всё-таки госаппарат во многом запутан непрерывной борьбой с коррупцией, которую осуществляют правоохранительные органы. Поэтому любой человек даже не понимает: если он примет решение, то это ему аукнется чем-нибудь или не аукнется? При этом он за это не получит ни рубля. Но всё равно потом обязательно кто-нибудь может прийти, претензии предъявить. У них основной продукт их жизнедеятельности - это заседания. Даже просто

интересно, сколько во всех комитетах петербургской администрации в год проходит совещаний? Мне кажется, что больше тысячи должно быть, которые ни к чему не приводят. И все, которые участвуют в них, они такие же грустные сидят и понимают: «Ну, ведь ни к чему же это не приведёт, но совещание вроде провести надо. Давайте проведём совещание».

Максим Морозов: Ты поэтому нигде не участвуешь? Тебя же нет ни в одной бизнес-ассоциации, в союзе?

Игорь Водопьянов: Это профанация какая-то.

Максим Морозов: Почему? Это лоббисты, у них что-то получается.

Игорь Водопьянов: Я не знаю, что у них получается. Я просто вижу, что

это те же чиновники, только в профиль. Это молодые энергичные карьеристы, которые говорят правильные слова. А я, когда говорю: «Слушайте, а можно не вообще решать проблему, а можно вот эту решить?» Они говорят: «Да, мы этим займёмся». «Когда?» «Сейчас вот, общую решим, займёмся частной».

Максим Морозов: При каком руководителе Ленинграда, Петербурга город хорошо развивался?

Игорь Водопьянов:

Валентина Ивановна Матвиенко – святой человек. Она собирала всех своих подчинённых и говорила: «Ребята, надо, чтобы город развивался. Ясно?» «Ясно!» «Выполнять!»

Максим Морозов: В итоге – инвестиционный бум.

Игорь Водопьянов: Была задача поставлена: давайте развивать город. Были молодые, энергичные ребята, весёлые. Многие стали богатыми.

Максим Морозов: А сейчас?

Игорь Водопьянов: А сейчас на них смотришь, у них у всех погасший взгляд.

Максим Морозов: Ты бы хотел быть губернатором?

Игорь Водопьянов: Конечно, нет.

Максим Морозов: Почему «конечно»?

Игорь Водопьянов: Потому что нужно проводить энергичные реформы для того, чтобы город ожил, чтобы всё начало развиваться. А это никому не нужно. После этого уже через полгода в тюрьме буду сидеть.

Максим Морозов: Чем тебе запомнился Собчак?

Игорь Водопьянов: Особенно ничем не запомнился,

такой был, достаточно говорливый дяденька, говорил правильные слова. Но в тот момент, мне кажется, у него очень мало было инструментов, потому что денег совсем не было.

Я помню, по Сенной площади вечно проезд был закрыт, ужасный рынок, грязные газеты, летающие городу, лужи. Ужас. Это же произошло не вследствие того, что развалился Советский Союз, а вследствие того, что он был. Тогда Собчак делал, что он мог.

Максим Морозов: А Яковлев, пришедший ему на смену? Выборы он выиграл, в частности, потому что позиционировал себя, как хозяйственник.

Игорь Водопьянов:

Он и был хозяйственником. Когда был Яковлев, у него было побольше инструментов, побольше знаний об устройстве города.

Я помню, что я как-то еду на шашлык в Комарово, и смотрю, идёт мужик с парнем и собака рядом бежит. Я немножко бибикнул, чтобы они в сторону отошли, они отошли. Я доехал до шашлыка, сижу с девушкой, ем, смотрю, приходят они – а это Яковлев с сыном и собачкой. Такое сейчас невозможно представить! Это же какая-то дискриминация власти происходит. Сейчас же власть должна быть такая, чтобы ты сразу понимал, за километр: «Власть!»

Максим Морозов: Феодальное государство, чтобы феодала было видно издалека.

Игорь Водопьянов: Наверное.

Максим Морозов: Валентина Ивановна?

Игорь Водопьянов: Валентина Ивановна, я уже высказал своё отношение. Это энергичная женщина, открывшая окно, которое пробил Пётр I, и прямо свежий воздух будущего влетел в это окно! Но потом она покинула наш город, ушла на повышение, и это окно аккуратненько закрыли и законопатили, на всякий случай! Ещё шторку такую повесили, чтобы ничего не видно было.

Максим Морозов: Чтобы не подсматривали солдаты НАТО. Георгий Сергеевич Полтавченко чем запомнился?

Игорь Водопьянов: Ничем.

Я с ним не пересекался, и что он делал, не знаю. Наверное, он был хорошим руководителем, просто плоды его руководства я не углядел.

Максим Морозов: А нынешнее руководство, Александр Беглов?

Игорь Водопьянов: Я уже говорил, что я не понимаю, как принимаются решения, на основе какой логики. Я с господином Бегловым не встречался. Считаю,

наверное, он прекрасный губернатор. Просто не знаю, как принимаются решения. Я со всеми, кто ниже его, периодически общаюсь, и это не приводит ни к чему.

Свою точку зрения я высказывал. Мне аргументированно отвечают, что нужно ещё подождать. И это «ещё подождать» длится уже годами. Всё. Если такая установка на то, что нужно сократить строительство жилья в городе, вот они и сокращают. А это приводит к тому, что цены растут. Потом все удивляются: «А что это цены растут?»

Максим Морозов: Ещё одна личная история. Тебя об этом никто не спрашивал, мне любопытно. В интернете до сих пор висит статья о том, что все деньги, миллионы, миллиарды Игоря Водопьянова, они из Ирака, на самом деле, принадлежат Саддаму Хусейну. Расскажи, откуда ноги растут.

 

О МЕЖДУНАРОДНОМ…

Игорь Водопьянов: Понятия не имею. Какой-то больной на голову человек, наверное, выяснил факт, что я ездил в Ирак. Я, действительно, ездил до войны в Ирак. Интересно было посмотреть. Небогатая страна была.

Максим Морозов: Почему в Ирак? Редко, кто ездит в Ирак.

Игорь Водопьянов: Я в Венесуэле был, например. В те годы я просто таким образом развлекался, в том числе, ездил в Ирак.

Максим Морозов: Пишут, что был якобы на свадьбе одного из руководителей Ирака.

Игорь Водопьянов: Дальше он уже начал творчески подходить к вопросу. И там был, и сям был, и наверняка потом привёз два чемодана денег оттуда. Дураков-то полно, и интернет доступен для дураков, к сожалению.

Максим Морозов: Чем довоенный Ирак запомнился, хусейновский?

Игорь Водопьянов: Я бы сказал, что это была рядовая арабская страна. Меня поразило во что. Мы ехали из Омана, столицы Иордании. На автобусе. Был целый армагеддон. Мы три часа простояли на границе, а что происходит, вообще непонятно. Через три часа поехали в Ирак. И когда мы ехали, меня поразило, что идёт шоссе, а параллельно, видимо, старое шоссе, и там непрерывной цепочкой идут нефтевозы, везут в порт в Омане для того, чтобы загрузить в Иордании танкеры. Просто непрерывно, до горизонта идут и идут нефтевозы.

Мне вообще нравятся горнолыжные курорты, не обязательно в Швейцарии. Во Франции есть очень хорошие горнолыжные курорты, в Италии. В Италии горы пониже, но там тоже есть хорошие.

Максим Морозов: Любимая страна, куда чаще всего возвращаешься?

Игорь Водопьянов: Чаще всего возвращались до того, как началась беда с COVID, в Альпы. Я очень люблю кататься на горных лыжах, раз или два в год я всегда ездил кататься на горных лыжах. Теперь в связи с тем, что я стал молодым отцом, на старости лет…

 

О ЛИЧНОМ…

Максим Морозов: Сыну полтора года.

Игорь Водопьянов: Да. Сейчас вокруг Нового года семейство было в Дубае, я туда два раза ездил. Мне понравилось.

Максим Морозов: Как изменилась твоя жизнь, когда появился Егор?

Игорь Водопьянов: Тут очень важным вопросом является няня. Нам с ней крайне повезло, я считаю. Она берёт на себя очень много в менеджировании Егора. Соответственно, в целом, нормально.

Максим Морозов: Какие у тебя отцовские обязанности? Что на себя берёшь?

Игорь Водопьянов: Во-первых, я беру на себя финансирование! Уже немало!

Максим Морозов: С другой стороны, можно посмотреть, что ты руки умыл.

Игорь Водопьянов: Да, мама так и считает! Когда мама хочет папе рассказать всё, что она о нём думает, она примерно такими словами: «Что, деньгами хочешь откупиться?» Я говорю: «Алиса, с чего ты взяла?!»

Маленький ребёнок, у него сейчас сосредоточенность не очень высокая, поэтому всё время занятия меняются. Нельзя сказать: «Егор, давай сядем и что-нибудь нарисуем». Что-нибудь нарисуем - минут на пять, на шестой минуте ему надоело, он пошёл дальше. Это скорее ходить за ним и делать то, что он тебе говорит.

Максим Морозов: Тебе было 50 или 51, когда Егор появился?

Игорь Водопьянов: 50.

Максим Морозов: Принято считать, что поздно. Почему так поздно?

Игорь Водопьянов: Ой, это тяжёлый разговор. Я считаю, что это была стратегическая ошибка, нужно было заводить детей раньше. Тем более что в прошлой моей жизни были кандидатуры девушек, с которыми это точно надо было делать, но так как я вёл себя, как скотина, они справедливо меня бросили.

Максим Морозов: По какому принципу ты нашёл Алису?

Игорь Водопьянов: Случайным образом. Я же не давал объявление в газету! Заехал поесть в ресторан «Зима-лето» в пять часов вечера. Смотрю: «Ничего себе, какая красавица!». Так потихонечку и Егор появился.

Максим Морозов: Хобби?

Игорь Водопьянов: Сейчас уже нет никаких особых хобби.

Максим Морозов: Не может быть. Всё равно есть увеличения.

Игорь Водопьянов: Да нет. С приятелями в покер играем иногда на сумму 20 тысяч рублей. Например, мы вчера играли четыре часа. Я выиграл 1 750 рублей.

Максим Морозов: Ты какими себя и свою семью видишь в будущем? Вы уедете за границу, осядете где-нибудь на Бали?

Игорь Водопьянов: Нет. У нас большая разница в возрасте с моей подругой. Поэтому у неё, наверное, может быть, какие-то другие взгляды на будущее. Я себя не вижу за границей. Потому что основная проблема за границей - это отсутствие круга общения.

Максим Морозов: Языковая среда.

Игорь Водопьянов: Даже не языковая среда, просто нет круга общения. Даже отсюда у меня многие переехали в Москву. У меня круг общения в Москве даже, может быть, больше, чем здесь. Потенциально в Москву я могу переехать и там жить. Знаю, с кем общаться, кому позвонить вечером. В Москву не переезжаю, пока не планирую. Но это единственное направление, в котором я мог бы переехать.

Если ты переезжаешь в любой другой город, даже в русскоязычный, у тебя нет друзей там, с кем ты вечером пойдёшь в ресторан…

Максим Морозов: Социальные сети. Ты мало что публикуешь, но ты активно...

Игорь Водопьянов: Комментирую!

Максим Морозов: Активно комментируешь.

Игорь Водопьянов: А для кого мне публиковать, кому интересно это всё? Во-первых, я делаю перепосты публикаций, которые, мне кажется, умно написаны. Например, Иноземцев очень интересно пишет.

Максим Морозов: К Коху как ты относишься?

Игорь Водопьянов: Человек с очень хорошим чувством юмора. У него здравый взгляд на вещи, я бы так сказал.

Максим Морозов: Его разыскивают российские власти.

Игорь Водопьянов: Его разыскивают российские власти.

Максим Морозов: Он в Россию ни ногой.

Игорь Водопьянов: Да, он в Россию ни ногой. А то, что я комментирую, если ты прочитал публикацию интересного человека, потом пошёл посмотреть комментарии, это всё, опять же, от избытка свободного времени.

Максим Морозов: Но ты бьёшься за либералов.

Игорь Водопьянов: Мне вообще кажется, что это какое-то клише. Замучили это слово «либерал». У нас экономика, по большому счёту, либеральная.

Максим Морозов: Рыночная, какая бы ни была, но рыночная.

Игорь Водопьянов: Люди, когда приходят в «Пятёрочку» что-то покупать, они покупают продукты либеральной экономики.

Максим Морозов: Тихо ненавидя либеральную экономику.

Игорь Водопьянов: И при этом ненавидят либеральную экономику. Купи что-нибудь государственное, что ты купишь-то государственного здесь? Всё сделано частными компаниями. Государство у нас только выкачивает нефть и газ. Всё, приехали. Ещё делает оружие, очень полезное в хозяйстве.

Максим Морозов: Что будешь делать с бизнесом? В России остро стоит проблема, вопрос наследования бизнеса. Будущее каким ты видишь?

Игорь Водопьянов: Хороший вопрос. Я не знаю, бизнес же у нас на 50% с моим партнёром. Очень хочется пожить. Нет, на эту тему у меня ответа нет.

Меня больше всего раздражает отсутствие самореализации. У меня столько хороших идей, столько проектов, но совершенно невозможно их никаким образом пропихнуть. Почему? Понятия не имею.

 

О ПАНДЕМИИ…

Максим Морозов: Чем коронавирусная история закончится?

Игорь Водопьянов: Не знаю. Мне кажется, что с точки зрения здравого смысла мы за этот год не увидели хороших примеров борьбы с ним.

Максим Морозов: В мире?

Игорь Водопьянов: В мире.

Максим Морозов: Даже шведский эксперимент провалился?

Игорь Водопьянов: Нет, он не провалился.

Максим Морозов: Король признал.

Игорь Водопьянов: Нет, король ничего не признавал. И если почитать я, например, подписан на Сэма Клебанова, который живёт в Стокгольме, он много на эту тему пишет.

Я скажу следующее: мы видим, что

разные действия, самые разные приводят примерно к одному и тому же результату: что ты объявляешь локдаун, что не объявляешь локдаун, что всех запихиваешь по квартирам, что всех не запихиваешь по квартирам.

Или, например, мы видим, что Дания и Польша, находящиеся достаточно близко, и принимающие плюс-минус одни и те же меры, имеют абсолютно разные результаты. В Дании значительно больше проблем, в Польше значительно меньше проблем. Значит, это не следствие этих действий, а следствие чего-то другого. Чего? Я не знаю.

Максим Морозов: Будешь прививаться?

Игорь Водопьянов: Я в ноябре переболел. До сих пор у меня есть антитела. Когда они совсем закончатся, я привьюсь. Хотя я тоже никак не могу понять. Я спрашивал у докторов: «А на какой период времени эта вакцина действует?» «Этого никто не знает. Скорее всего, поскольку только начали колоть, наверное, тоже полгода, восемь месяцев». Я не очень понимаю, они что, полагают тогда раз в год всё население колоть, что ли? Это же технически невозможно. Нигде, даже в самой дисциплинированной стране нельзя это сделать. Принятие хаотических мер ни к чему не приводит. Почему опять принимают хаотические меры, я не знаю.

Максим Морозов: Поэтому и возникают теории заговора.

Игорь Водопьянов: У нас специалистов по теории заговора полно.

Максим Морозов: В том же Facebook.

Игорь Водопьянов: Да, там вообще тебе всё объяснят.

Максим Морозов: Игорь, огромное спасибо за этот разговор!

Игорь Водопьянов: Спасибо!

Автор:
Поделиться
Комментировать Связь с редакцией
Выделите опечатку и нажмите Ctrl + Enter, чтобы отправить сообщение об ошибке.

Рекомендуем

Оказалось, это «Огни В.О.» - самый масштабный проект от Андрея Перцева, что строился несколько лет: 1200 метров, два этажа, большая детская комната, 170…
Россияне, планирующие обзавестись недвижимостью, чаще всего опасаются упустить выгодное предложение или выбрать для покупки неправильный момент. И, как…
Власти Китая выступили против «чрезмерных спекуляций» на сырьевых рынках. Они готовы бороться с опережающими темпами роста мировых цен на фоне восстановления…

Комментарии

    Выделите опечатку и нажмите Ctrl + Enter, чтобы отправить сообщение об ошибке.