Михаил Воскресенский: Останков динозавров в Ленобласти нет, но есть древние трилобиты

Максим Тихонов: Михаил, создание палеопарка впервые анонсировали ещё два, а то и три года назад. С чем связан столь длительный срок реализации проекта?

Михаил Воскресенский: Движения были на протяжении всего пути, они были довольно активными, но, может быть, не слишком заметными. За три года наше сообщество выросло до размеров самого крупного паблика в стране, у нас появилась онлайн-школа, мы проработали все документы, всю юридическую базу. Сам парк в его материальном образе — это верхушка айсберга, а большая часть находится под водой.

Максим Тихонов: Палеонтологический туризм — явление довольно новое и необычное для России. Были ли трудности с точки зрения законодательства?

Михаил Воскресенский:

В законах просто отсутствуют чёткие формулировки, даже такого понятия, как «палеотуризм» пока ещё не существует. По факту, мы сейчас занимаемся формированием тренда завтрашнего дня, но это не помешало найти возможность быть в правовом поле.

Потребовалось чуть-чуть больше времени, чтобы понять и разобраться, как это сделать правильно.

Максим Тихонов: Почему Путиловский карьер, что интересного там можно найти?

Михаил Воскресенский: Мы вскрываем разрезы пород, которые были сформированы в раннем Палеозое. Из этих пород сложена большая историческая часть архитектуры Санкт-Петербурга.

Если присмотреться повнимательнее, то в этих известняках сохранились окаменелости, возраст которых 470 миллионов лет. Только представьте, это те времена, когда суша ещё была полностью необитаема, а до первых динозавров остаётся ещё целых 200 миллионов лет. Буквально в каждом камне есть какие-то окаменелости: трилобиты, гигантские головоногие моллюски, различные виды иглокожих, ракушки, брахиоподы…

Максим Тихонов: Я так понимаю, что трилобиты — это, что называется, наше достояние?

Михаил Воскресенский: Я всегда о них говорю в разрезе того, что это некие произведения искусства, которые природа создала за миллионы лет. Это, безусловно, является нашим общим геологическим наследием, просто очень немногие люди имеют компетенции по профессиональной обработке, реставрации и доведению какой-то неказистой окаменелости в известняке до экспоната музейного уровня.

Максим Тихонов: Дилетантский вопрос: можно ли найти останки динозавров, либо они у нас не водились?

Михаил Воскресенский:

Конкретно те слои, в которых были динозавры, скорее всего, смыл ледник. Крупные валуны, которые можно найти на территории Ленинградской области, — это как раз следы данного события: он прошёл, как грейдер, и смыл всё, что выше. У нас остались только более древние слои.

Чтобы найти динозавров, достаточно просто выбраться на природу и послушать: они сейчас сидят на ветках и поют нам песенки. Птицы являются их прямыми потомками.

Максим Тихонов: Планируются ли открывать подобные парки в других регионах страны, может быть, на Северо-Западе?

Михаил Воскресенский: На Северо-Западе мы планируем открыть ещё несколько точек, потому что ордовик можно разделить на три яруса: верхний, нижний и средний, а глобально наш проект называется «Палеонтологический парк России».

Россия — уникальное государство, где в территориальных границах одной страны мы можем найти все периоды в древнейшей истории нашей планеты, начиная от кембрия, заканчивая антропогеном, четвертичным периодом. В каждом из этих слоёв есть свои уникальные окаменелости.

Максим Тихонов: Возвращаясь к динозаврам, в какую сторону нужно направляться любителям «Парка юрского периода», чтобы найти их останки?

Михаил Воскресенский: В ближайшее время мы анонсируем экспедицию на Волгу, именно там мы сможем найти останки древних ископаемых рептилий, таких как плезиозавры и ихтиозавры. Мы уже запустили пилотное направление. Я думаю, что, может быть, в следующем году уже появится некоторые объекты инфраструктуры самого Палеонтологического парка.